— Чё ты сказал, падла? — с угрозой поинтересовался
Крест.
— Чего… Шельмуешь ты! — немного стушевался Митяй, однако всё ещё
не растерявший решимости вывести лихоимца на чистую воду. — Я
видел, как ты туза из рукава достал.
Вот же идиот! Неужто надеялся, что с ним будут играть
по-честному? Вот и не фиг теперь строить из себя
правдоискателя.
Я повернулся на бок, стараясь не вслушиваться в перипетии
ожидаемо возникшего спора. Ясно, что ничем хорошим для запорожца
это не закончится. Переть в его положении против целой кодлы
блатных – верное самоубийство.
— Братва, кто видел, что я шельмую? — донесся до меня голос
Креста.
— Я не видел… Я тоже…
— Да чего ты смотришь, Крест?! — это уже вступил Копчёный. — За
базар отвечать надо, пусть ответит за свои слова.
— Чё, фраер, народ требует, чтобы ты ответил за свой базар, —
снова Крест. — Кровью ответишь или харчами? А может,
жопой?
Народ ржёт, а Митяй явно стушевался.
— Не, ну чё… Да вы чё…
— Жало в бок хочешь?
Понятно, какой же ты блатарь без заточки. Интересно, правда, как
он успел её изготовить за три дня сидения в карцере? Ложку стырил и
заточил по ходу дела? Впрочем, мне-то какая разница, я вообще спать
собрался.
И ведь уснул! А утром нас поднял всё тот же Митяй, похоже,
теперь уже вечный наш шнырь, которому лесоповал и прочие напряги
заменила работа в бараке. Как-никак нужно заботиться о том, чтобы у
печурки всегда лежала поленница дров, которые он же и колет
выданным ему тупым колуном. Да чтобы в бараке всегда была чистота,
поскольку драить сучковатые полы ледяной водой – то ещё
удовольствие. Неудивительно, что у Митяя уже через несколько дней
после нашего заселения сюда руки красные и в цыпках. Нужно следить,
чтобы бочка для воды у входа всегда была полной, а ведро под парашу
– пустым. И ещё успевать днём вздремнуть, потому что ночью
приходится следить за тем, чтобы огонь в печке не погас. Потому что
у печурки в том числе стоит и наша обувь, которая к утру должна
высохнуть. Особенно это касается тех, кто впахивает в тайге. Летом
всем будет попроще, если только доживём. Сохнущая обувь источает
жуткую вонь, но мы уже привыкли, не то что в первые дни.
В это утро Митяй нас будил без энтузиазма. Следов
членовредительства на нём заметно не было, но настроение
дневального свидетельствовало о том, что ему пришлось отдать ворам
то, что они хотели. Скорее всего отдал всё, что было. Урок дурачку
на будущее – не садись играть с блатарями в азартные игры, обдерут
как липку.