На счастье Копчёного, начальника отряда отправили в командировку
в Сыктывкар, теперь его не будет насколько дней, а вместо него
поутру на построение зашёл молодой сержантик, который и прояснил
ситуацию. Он проверил списочный состав, как будто за ночь кто-то
мог сделать отсюда ноги в бескрайнюю тайгу на верную смерть, собрал
«нефтяников» и потащился с ними за семь километров к
разрабатываемой скважине. Воспользовавшись таким подарком, наши
отрицалы и ещё пара урок устроили себе выходной, я же по привычке
отправился на ремонтный завод. С работавшими там людьми, в
частности в столярном цеху, мне было комфортнее, чем с нашими
уголовниками.
А вечером, вернувшись с завода, обнаружил в бараке откинувшихся
с карцера Туза и его подельника. Блатные с ростовского этапа и
нашего уже успели скорешиться, весело потягивая чифирь и треская
консервы. Откуда они у них взялись – непонятно. Остальных – и меня
в том числе – в свой круг не зовут, да и не очень-то хочется. Я
по-прежнему стараюсь придерживаться нейтралитета, всё ещё веря, что
такое в лагерной среде возможно.
Лежу на своей шконке, вспоминаю Варю. Туз что-то рассказывает,
слышу громкий смех, вроде как хрипло каркает Копчёный, да
подвизгивает харьковский зечара по кличке Сапог. Тот самый,
которого я в бане отправил в нокдаун. Не знаю, почему Сапог, мне
это неинтересно. Кстати, уже на следующий день он форсил в
экспроприированной у кого-то из политических шапке. Побитый молью и
временем треух из непонятного зверя, но всяко лучше, чем
разгуливать по такому морозу с голым кумполом.
Похоже, Туз без вопросов взял масть и теперь считает себя
негласным хозяином отряда. Пусть считает, пока это не войдет в
конфликт с моими интересами. Хотя хочется верить, что до этого не
дойдет. Куковать мне в ИТЛ ещё долго, а наживать врагов совершенно
ни к чему. Просыпаться ночью от каждого шороха – надолго меня не
хватит, стану неврастеником и в итоге сам кого-нибудь
завалю.
До отбоя ещё около часа, да и кто тут будет следить, «отбились»
зеки или нет, тем более что отрядный в командировке. Ещё спустя
несколько минут кто-то трогает меня за плечо. Поворачиваю голову –
Клык. Взгляд напряжённый, словно о чём-то хочет
предупредить.
— Клим, там с тобой Туз хочет потолковать, — негромко говорит
он.
Что ж, мы не гордые, можно и потолковать. Легко спрыгиваю вниз,
ступни в вязаных носках – спасибо Варе за передачку – по холодному
полу, неторопясь – надо же соблюдать видимость достоинства –
двигаюсь в сторону угла, где тусуются наши блатари в дрожащем свете
керосиновой лампы. Подхожу, присаживаюсь на освобожденное место
напротив Туза, подгибаю под себя ноги, чтобы не морозить ступни.
Тот, попыхивая цигаркой, какое-то время молча, с прищуром на меня
смотрит, я взгляд не отвожу, остальные смотрят на нас – кто кого.
Наконец игра в гляделки заканчивается с ничейным результатом, и
Туз, передав свой бычок Сапогу, который тут же жадно
затягивается, протягивает мне сухарь и банку рыбных консервов, где
ещё осталось немного содержимого: