— Угостись.
— Благодарствую.
Принимаю банку и неторопясь подчищаю её сухарем. Хочется
вылизать жестянку до блеска, но вынужден поддерживать реноме.
Практически пустую банку у меня забирает Клык.
— Ты, я слышал, на воле один четверых отметелил, отчего и на
нары загремел. Было такое? — спрашивает Туз.
— Было, — соглашаюсь. — Только один из четверых был бабой,
правда, боевой оказалась, чуть глаза не выцарапала. И его приложил
как следует, — теперь уже кивок на Сапога, который чуть не давится
последней затяжкой.
— Тоже верно, не люблю, когда среди своих крысы
заводятся.
Это уже наезд, причем серьёзный. За крысятничество из блатных
могут и в «машки» определить. Сапог бледнеет и пытается что-то
провякать, мол, разреши, старшой, я эту падлу на ремни порежу… Ага,
попробуй, шелупонь подзаборная, резалка ещё не выросла. Вслух не
говорю, но мой насмешливый взгляд объясняет многое.
— Никшни, Сапог, — негромко, но значимо одергивает пахан, даже
не поворачивая головы в его сторону. — А ты, Клим, я смотрю, тертый
калач, даром что не из блатных. Картинок на тебе нет, погремухи
тоже… Не хочешь погремухой обзавестись?
— Да меня и мое имя вполне устраивает, – жму плечами.
— Ты на воле работягой был, — продолжает Туз. — Здесь тоже
работаешь. Из мужиков, значит. Не хочешь стать у меня
быком?
Бык – это вроде как телохранитель, вспоминаю я.
— Хавчик обеспечим, от работы отмажем, — по-своему понимает мою
заминку Туз.
Ну, с хавчиком ещё понятно, может, он как «законник» теперь на
каком-нибудь негласном довольствии. А вот как собирается от работы
отмазывать – непонятно. Начотряда его самого скорее в карцер снова
отправит, нежели Туз меня отмажет. Да и нравится мне моя работа,
как ни странно это звучит. Вернее, люди, с которыми я там общаюсь.
Тот же Олег Волков или отец Илларион… Представил себя в роли быка
при воре, и как-то стало совсем муторно на душе.
— Наверное, всё же откажусь от такой чести, — говорю, глядя Тузу
в глаза.
Буквально осязаю, как мгновенно наэлектризовывается атмосфера на
этих нескольких квадратных метрах, только что искры не
проскакивают. Начнут метелить? Может, и отобьюсь, а может, и нет.
Но свою жизнь продам дорого. На всякий случай периферийным зрением
отмечаю, где лежит ложка-заточка.
— Смотри, Клим, Туз два раза не предлагает, — всё так же
размеренно говорит урка.