С Копчёным церемониться не стал, подсек коленное сухожилие,
блатарь резко осел вниз, тут же бывший комбриг из 5-го отряда
вонзил ему в грудину сделанную из напильника заточку. Все, был
Копченый, да весь вышел.
Мое вмешательство резко перевесило чашу весов в нашу сторону.
Взмах тесаком, удар кастетом, тесак, кастет, тесак, кастет…
Настоящая кровавая жатва. Адреналин просто кипел в крови, я совсем
не чувствовал усталости, хотя изначально был уверен, что с такой
«кормушкой» надолго меня не хватит. Вокруг, словно срезанные снопы,
падали тела, с криками, стонами, а порой и беззвучно, напоминая
скинутые с постамента памятники, которые в 90-е годы принялись
рьяно сносить в России, а в бандеровской Украине - после 2014-го.
Кто-то, истекая кровью, выл, катаясь по снегу, кто-то пытался
подняться, и тут же получал новый удар, теперь уже падая и затихая
навсегда.
Раньше мне казалось, что кровавая пелена в глазах – всего лишь
красивый литературный термин. Даже в чеченскую, когда случалось с
ножом кидаться на врага, я сохранял хладнокровие. Сейчас я почти
ничего не соображал, вид крови буквально ввел меня в исступление. Я
бил, колол, рубил, с трудом различая, где свои, где чужие, каким-то
чудом уворачиваясь от ударов, которые должны были стать для меня
смертельными или как минимум покалечить. Скольких я уложил? А чёрт
его знает. «Звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть
устала…», — вспомнились ещё с детства знакомые строки.
…Первый выстрел в горячке драки никто не услышал. После второго
люди стали приходить в себя, останавливались, тяжело дыша,
озирались вокруг. А тут ещё взвывшая сирена окончательно привела
людей в чувство. В луче прожектора, разрезавшем ночной сумрак,
картина бойни выглядела устрашающе.
— Стоять, мать вашу! Руки в гору!
Щёлканье затворов винтовок окончательно привело всех в чувство.
Я отбросил в сторону тесак, кастет, соскользнув с пальцев, упал в
снег. Туда же соскользнула и перевязь, ни к чему палиться раньше
времени. Хотя и жалко экипировку, с ней я был настоящей машиной для
убийства. Только уже, похоже, бойня закончилась. Поднял руки,
остальные участники резни последовали моему примеру, понимая, что с
лопатами и кольями бросаться на винтовки подобно самоубийству.
Полтора десятка стволов смотрели на нас, готовые в любой момент
выплюнуть смертоносные кусочки свинца, и никому не хотелось принять
их в себя. Краем глаза увидел, что Олег поднял одну руку, вторая
висит безжизненной плетью. Жив – и то хорошо, а кости, даст Бог,
срастутся. Вон и Ройзман с Петром тоже живы. Вовремя я пришёл на
подмогу, иначе наших могло полечь куда больше.