Я внезапно остановился, со стоном схватился за грудь и согнулся
пополам.
—Эй, ты чего?
Конвоир тоже остановился позади, не зная, что предпринять. Я же,
продолжая хрипеть, бухнулся уже на колени, всем видом демонстрируя,
как мне хреново, мол, того и гляди окочурюсь. И в то же время краем
глаза следил за Симоновым. Если вплотную не приблизится, будет так
же держать меня на мушке на расстоянии пары метров – мой замысел
накроется медным тазом.
Но, видно, Бог всё же глянул в мою сторону. Конвойный
приблизился на метр и ткнул в меня стволом трехлинейки:
— Слышь, мужик, ты чего? Тебе плохо, что ли?
— Хана мне, братишка, — выдавил я из себя между стонами. —
Похоже, что-то отбили, да ещё ваш Лагин, сука, добавил. Помираю
я.
— Э-э, какой помираю, мне тебя велено в карцер живым доставить,
там и помирай сколько влезет. Вставай, осталось всего
ничего.
Ещё один тычок стволом, но на этот раз я обхватил ледяную
металлическую трубку и резко дернул на себя. Не ожидавший такой
подлянки Симонов качнулся вперед, выпуская винтовку из рук, а в
следующее мгновение получил прикладом точно промеж глаз, под нижний
край шапки-ушанки. Смешно икнув, вертухай осел на снег и затих.
Кожа на лбу лопнула, но вроде бы живой, пульс прощупывается.
Побудет какое-то время в отключке. И мне этого времени должно
хватить, чтобы конфисковать у конвоира длиннополый овчинный тулуп,
валенки и рукавицы с шапкой. Размерчик, правда, помельче моего, всё
внатяг, особенно в плечах, хоть я и похудел за последние месяцы в
неволе. Как же хорошо в теплой одежонке! И валенки подошли, на
обмотанных портянками ногах сидели как влитые. Шапку с красной
металлической звездой на голову, теперь перепоясаться ремнем с
притороченным к нему патронташем. И последний штрих рукавицы со
специально выделенным указательным пальцем, чтобы можно было давить
на спусковой крючок. Не прошло и пары минут, а я уже выгляжу как
боец НКВД.
Так, а с этим что делать? Бедняга либо сейчас очнется, либо
окочурится тут в одном исподнем. Не добивать же парня, в самом
деле, совсем пацан ещё, и нагрешить, скорее всего, не успел. Ладно,
свои ботинки я ему на ноги натяну, но это и все, чем я мог ему
помочь.
Тут мой взгляд упал на барак, где хранились покойники. Корешков
вроде бы при морге постоянно живет, у него там своя каморка, вон и
свет от керосиновой лампы виден в маленьком оконце. Может, и
согласится приглядеть за новым постояльцем?