На какое-то время в допросной воцарилась тишина. Я даже слышал
раздающиеся за дверью шаги надзирателя.
— Да-а, интересные вещи вы нам рассказали, гражданин Сорокин, —
нарушил молчание Фриновский. — Записал всё, Шляхман? Что же это,
выходит, товарищ Сталин устроил культ личности? И якобы невинных
людей велел расстреливать и ссылать в лагеря?
— Не все из них, конечно, были невинными, но сотни тысяч
пострадали ни за что. Если верить нашим историкам, — тут же добавил
я.
— Историкам, значит… Ну-ну.
Фриновский поднялся и, заложив руки за спину, остановился в
метре от меня. Мне пришлось глядеть на него снизу вверх. Ничем, на
первый взгляд, не примечательное лицо чуть полноватого человека с
короткой стрижкой. Вот только в глазах сквозил такой металл, что я
словно почувствовал исходящий от этого человека могильный
холод.
Не успели в моей голове промелькнуть все эти мысли, как короткий
боковой в скулу отправил меня на цементный пол. Ох ты ж ни хрена
себе, ударчик-то у этого козла поставленный. А под глазом,
чувствую, уже наливается гематома. Медленно поднявшись, поднял
взгляд на как ни в чем ни бывало стоявшего в прежней позе
Фриновского.
— Вот как с такими надо, Шляхман, а ты всё политесы разводишь, —
процедил заместитель Ежова, не сводя с меня ледяного взгляда. — Он
тебе тут сказки рассказывает, а ты и уши развесил. Я этих паскуд за
версту чую, ещё с революции, и ставил к стенке без всяких
рассусоливаний.
Я слушал его и думал – врезать сразу в «ответку» или обождать?
Они-то привыкли иметь дело с безропотными подследственными, а я
молча терпеть насилие над собой не намерен. И по хрен, что
отметелят до потери пульса, зато будут знать, как поднимать руку на
российского спецназовца.
— Виноват, товарищ заместитель народного комиссара! — вытянулся
в струнку следак.
— Виноват… Разучился допросы вести? Я по его морде вижу –
засланный казачок.
И без предупреждения – ещё один удар. Впрочем, на этот раз я уже
ждал такой подлянки, а потому в последний миг уклонился и, не
мудрствуя лукаво, зарядил Фриновскому в печень. Тот, выпучив глаза
и глотая ртом воздух, стал медленно оседать на пол. Не успел я
осознать сам факт того, что применил физическое насилие к самому
заместителю народного комиссара, как мне сзади прилетело по
почкам.