– Так, – гаркнул голова,
разводя руки, а вместе с ними – готовых сцепиться спорщиков, –
или говорите по делу, или выметайтесь отсюда оба!
Драчуны притихли, исподлобья кидая
друг на друга неласковые взгляды.
– А если в город на заработки
податься? – с надеждой предложил старший сын головы, дюжий
шебутной парень, которому давно опостылело скучное весковое
житье. – Сколотить шабашку, пройтись вдоль Камышовой Змеи…
Может, плоты по ней погонять, в прошлом году за каждый сплав по
шесть медек[2] платили.
Отец сердито на него зыркнул, однако
вопрос добавил. Отпускать молодежь невесть куда ему очень не
хотелось: нарвутся еще на каких разбойников или, распустившись без
родительского присмотра, сами в них подадутся. Но если другого
выбора не будет…
Наконец вопросы сочинили, утвердили и
тщательно переписали набело, на всякий случай – три раза. Одну
бумажку голова свернул трубочкой и запихнул под широкий пояс,
остальные раздал мельнику и кузнецу.
– При себе держите, –
строго велел он. – Чтоб потом не было «на стол положил, а коза
в окно голову сунула и сжевала».
Недоволен остался только молец,
отказавшийся даже войти в избу (хотя мог бы подсказать что дельное,
мужик‑то умный!). «Выбор, – бурчал он, – ниспосылается нам Богиней
во испытание, и препоручать его наемному видуну грешно!» Упрямый
старикан даже запер молельню, чтобы не оскорблять животворную
статую видом нечестивцев. Ничего, припасы кончатся – откроет.
Своего‑то огорода у него нет, да и выпить молец не дурак, особенно
на халяву.
* * *
Путник приехал через три дня, ближе к
обеду. Хороший, проверенный, с крысой при седле. Пока гостя с
почетом принимали в избе головы, мальчишки сбежались к ездовому
нетопырю: гладить бархатистую шкуру и теплые жилистые перепонки,
разглядывать диковинную упряжь из шкуры зубастой водяной ящерицы,
украшенную блестящими заклепками. Нетопырь стоял смирно,
сгорбившись и скучающе прикрыв серебристые глаза. Крыса шипела,
плевалась и яростно кусала палочку, которой ей тыкали в морду.
Остальное тело твари скрывалось в длинном кожаном мешочке с тремя
поперечными ремешками‑стяжками, притороченном к седлу. Неизвестно,
что сделал с крысой путник – то ли хребет перебил, то ли вовсе лапы
отрезал, – но выбраться из оплетки она даже не пыталась, только
вяло шевелила пропущенным в дырку хвостом. Ни малейшей жалости
тварь не вызывала: здоровенная, бурая, вонючая, с рваными ушами и
черными, яростно горящими бусинами глаз. Такие зверюги запросто
таскают курят из‑под наседок, портят зерно целыми мешками, наводят
ужас на котов и могут даже искусать дитя в колыбели. Мальчишки уже
подбивали друг друга на «слабо за хвост дернуть?!», но проходящий
мимо кузнец пообещал навешать шкодникам таких люлей, что пацаны
разбежались без оглядки.