Я никогда не воспринимал
себя машиной. Мой разум обладал изрядной долей автономии,
но внутренние блокировки мешали покинуть Никоновых
и обрести самостоятельность. Я принадлежал этому клану,
хотя и не осознавал своей зависимости.
Я не страдал, ведь я любил их. И продолжаю
любить.
Утром мы отправились
в первый вояж по Солнечной системе. Посетили
терраформированный Марс и парочку спутников Юпитера. Навыки
пилотирования моим друзьям не требовались — я взял
на себя эту почетную обязанность. В ту пору
человечество уже перешагнуло световой барьер и научилось
строить звездолеты, пробивающие червоточины в складках
пространства-времени. Я был одним из этих звездолетов.
Поэтому на семейном совете Никоновы решили испытать мои
возможности и прыгнуть к Сириусу. Что ж,
сказал я, почему бы и нет. Проложить курс было
легко, до Сириуса рукой подать. И мы отправились
к белому карлику в созвездии Большого Пса, чтобы провести
там еще пару недель.
В ту пору люди никуда
не спешили. Кто-то имел базовый доход и не нуждался
в постоянной работе. Кто-то обладал состоянием, умножавшимся
на протяжении нескольких веков. Такие семьи могли позволить
себе даже личный орбитальный пузырь. Дверей тогда не было,
и мы просто перемещались от звезды к звезде,
прогрызая вечную тьму генераторами Сушкова. Метрики кротовых нор
разворачивались перед моим взором умопомрачительными конструктами.
Визуализация высшего порядка, недоступная людям. Мои пассажиры
вообще не воспринимали сам путь в подпространстве —
они выныривали в пункте назначения и радовались
жизни.
Дети продолжали развиваться
в моей обучающей среде. Никаких школ, свободное посещение.
Родители контролировали знания и следили за потраченными
на предметы часами. Иногда обсуждали пройденный материал.
Впрочем, подобные беседы были излишними — младшее поколение
Никоновых отлично справлялось с промежуточными тестами.
Золотые годы.
Сейчас, когда я вспоминаю тот
период своей жизни, внутри моих квантовых схем поднимается
ностальгическая волна. Ничего не могу с собой
поделать.
Моим любимчиком был трехлетний
Богдан. Спокойный мальчишка, склонный к созерцанию
и осмыслению всего происходящего вокруг. Богдан мог часами
рассматривать звезды в обзорных экранах пассажирской палубы
или слушать музыку, думая о чем-то своем. Все вопросы
задавались по делу. Не помню, чтобы я слышал хоть
одну истерику или каприз на ровном месте.