Долго, мучительно долго корабли
выискивали безопасный пятачок берега, чтобы выкинуть свои тела на
твердую землю. Люди изнывали от ожидания. Суда шли бортом вдоль
восточного побережья, а люди пожирали глазами сушу и ждали команду:
«Поворот налево!».
И наконец она раздалась! Флагман
«Тит» начал лихой разворот к берегу, с небольшой задержкой к земле
устремились и остальные корабли. Тихий удар в песок, затем вторая
волна приподняла корпус «Тита», продвинула вперед, и он плотно
засел на земле. И тогда только резкие крики офицеров остановили
толпу, собиравшуюся хлынуть за борт. Первыми на берег сошли
солдаты: при щитах и фрамеях. Проверили ближайший лесок, убедились
в безопасности. Только после этого перестали сдерживать
остальных.
Как же это было прекрасно –
развалиться на прибрежном песке после долгих дней и недель
бесконечного плавания. Геммий лежал на твердой поверхности, но
долгое время мир продолжал качаться в его голове: остров ходил
ходуном, как палуба галеры, и эта качка убаюкивала. Лишь недавно
волнение успокоилось, твердь замерла, и Геммий насладился почти
забытым покоем.
Но зябкий бриз все-таки поднял его.
Возвращаться на корабль не хотелось. До скрежета зубовного. Старик
закутался в обрывки плаща, подошел к окованному бронзой носу галеры
и уселся прямо на плавном изгибе грозного корабельного рога.
Зарывшееся в песок судно практически не качалось, так что можно
было представить себя на обычной поленнице, на которой судовому
плотнику и кузнецу нередко доводилось спать.
Но не в этот раз. Мягкое шипение волн
о песок не заглушило легких шагов.
– Дядя Геммий! – тихо, чтобы не
напугать, позвал надломленный голосок. – Дядя Геммий! Я тебе воды
принес.
Мастеровой приоткрыл глаза. Голос-то
он узнал – ловкий рыжий пострел Клавдий с ломающимся голосом
постоянно ему надоедал. Но тут ему воду предложили! Все долгие дни
пути с Закатного питье было личной заботой каждого на всех кораблях
перегринов. Пить можно было строго по норме, и пить надо было сразу
у бочки. А тут кто-то доверил этому подростку передать воду
другому. Кто ж так верит в благородство маленького раба?
Клавдий, улыбаясь во всю харю, держал
в руке глубокую деревянную миску.
– Это свежая вода, – радостно заявил
он. – Не та мутная баланда, что оставалась в бочках. Мы нашли
ручей, дядя Геммий! Я ничего вкуснее в своей жизни не пробовал!