Квартира Бананана располагалась недалеко отсюда, в старом доме на набережной, и окна ее выходили на море. Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и оказались в длинном коридоре.
– Вот это жилище, – с непонятной гордостью сказал Бананан и обвел вокруг руками, – это юг. Это гостеприимство. Мам, спокойно, это со мной.
– Марья Антоновна, здрасьте, – встрял Витя.
В коридоре стояла довольно молодая женщина, которая совсем не походила на чью-либо мать.
– Здравствуй, – отвечала мать.
– Здрасьте, – для вежливости пробормотала и Алика.
– Глядите, какую мы вам чудесную жиличку привели, – продолжал Витя.
– Я только на одну ночь, – уточнила Алика, – мне только шторм переждать.
– За столом никто у нас не лишний… – спел Бананан, – нет для нас ни негров, ни цветных!
Мать показала Алике малюсенькую чистую комнатку, похожую на келью:
– Койка чистая, белье свежее, сетка панцирная, одеяло пуховое, телевизор «КВН», все стоит три рубля.
– Хорошо, – покорно сказала Алика.
– Сними рубашку, я тебе сейчас ее постираю.
– Мне? – удивилась Алика.
– Да нет. Это я ему, – показала мать на Бананана.
– Ну, все, – подытожил Витя, и мать вышла в коридор, – мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Бананан стоял посередине своей комнаты, если комнатой можно было назвать этот дикий сарай, набитый каким-то невероятным, но праздничным хламом. Бананан хлебал из полупустой бутылки.
– Да что ж это такое? Опять на ходу хватаешь! – стала ругаться мать.
– Чего хватаю? Молоко пью.
– Пойди поешь по-человечески. Тебе все на столе оставлено.
– Родимая, любимая, никем непобедимая, страна моя, земля моя, ты самая любимая…
– Гастрит уже есть, язву наживем, – продолжала ворчать мать, скрываясь в глубине коридора.
Алика свернула за угол к умывальнику и оказалась в полумраке, где светилось одинокое темное окошко. Бархатная темнота окна, казалось, была проткнута гвоздями, и отверстия эти светились…
– Мама! Звезды… – опознала Алика и тут же услышала мяуканье кота. – Кыс-кыс-кыс-кыс!
– Ты чего там делаешь?
В закуток завернул Бананан.
– Смотри, кошка, – показала Бананану Алика вытащенного с крыши котенка, – глаза в темноте как у нее светятся. А вы со своим другом очень смешная пара. Вам в цирке выступать можно. У него негр кто? Мама? Папа?
– Папа, – строго отвечал Бананан, – он был народным героем Анголы. Жалко папу, погиб в застенке.