Рерик прошагал по
приставленной к борту доске, неся завернутое в плащ тело. Так
осторожно, словно боялся разбудить – но Сигмунд, заменивший ему
сына, уснул навечно. Я думал, что сэконунг направится к носу, чтобы
тот мог занять почетное место, но вместо этого Рерик свернул к
корме. То ли не хотел, чтобы Сигмунд в смерти соседствовал с Ормом,
то ли просто пытался уберечь его хотя бы сейчас – путь к Чертогам
Всеотца долог, и кто знает, какие опасности поджидают усопших в
мире духов. Не случайно на носу устраивают самых могучих и отважных
– именно они, случись что, примут первый удар на свои щиты. Сигмунд
так и не успел стать одним из них. Я поймал взгляд Рерика,
спускавшегося с драккара. Тяжелый и мрачный, словно грозовая туча.
Наверняка сэконунг винил меня в смерти Сигмунда. Я не мог избежать
битвы, как не мог позволить парню остаться в Длинном доме вместе с
женщинами, детьми и стариками – да и едва ли бы тот согласился сам.
Честь и клятва, которую он дал мне у кургана Ульва Рагнарсона,
привели Сигмунда в Фолькьерк, и его жизнь оборвалась раньше срока.
Не моя рука нанесла смертельный удар, и не я начал ту бойню – но
оправдываться перед сэконунгом мне все равно оказалось нечем. Он
снова потерял сына и будто состарился лет на двадцать, разом
превратившись из могучего гиганта в сгорбленного старца.
– Славный же у тэна
хирд. Только кормщика не хватает.
Голос, раздавшийся
откуда-то со стороны кучки пленников, отвлек меня от тяжелых
мыслей. Неожиданно бодрый и задорный. И уж совсем не вязавшийся с
мрачными и тревожными лицами. Этих-то я как раз понимал – они уже
успели смириться с мыслью, что отправятся в Чертоги Всеотца вместе
с тэном.
– Неужели кто-то уже
занял мое место? Негоже сыну Ульфрика явиться Всеотцу с неумехой на
корме.
Один из пленников
раздвинул остальных широкими плечами и вышел мне навстречу. Правая
рука у него висела на перевязи, но даже левой он умудрился
выбриться чуть ли не до блеска. Отсутствие бороды парень – называть
его мужиком как-то не хотелось, хоть он был всего года на
три-четыре моложе меня самого – компенсировал длинными волосами.
Чуть вьющаяся пышная шевелюра доходила едва ли не до середины груди
и выглядела настолько роскошной и блестящей, что производители
какого-нибудь шампуня непременно пообещали бы ему целое состояние
за двадцатисекундный рекламный ролик. Только никаких шампуней
здесь, разумеется, нет и в помине, так что благодарить за такую
красоту парень мог разве что самих богов. Или богинь. Милость Фрейи
– длина и сила от корней до самых кончиков…