Пожилой Магистр развалился в
кресле‑качалке у входа в скит, покуривая длинную трубку с душистым
травяным сбором, не имевшим ничего общего с вонючим табаком гномов.
Качалка мерно поскрипывала. Кузьмай, в поте лица половший лебеду на
маленьком огороженном участке с ровными рядами грядок, изредка
разгибался, перебрасывал пучки сорной травы через забор и
укоризненно поглядывал на Учителя, выразительно потирая ноющую
поясницу. Магистр добродушно улыбался и кивал прилежному ученику,
всем своим видом являя картину полного умиротворения и
удовлетворения жизнью.
Первой мою мрачную, сгорбленную
фигуру заметила Манька, дремавшая в лопухах у забора. Радостно
взвизгнув, она сорвалась с места, перепрыгнула через качалку,
заставив опешившего Магистра выронить трубку, в три скачка настигла
меня и повалила на землю, виляя хвостом и тычась в лицо холодным
носом. В порыве чувств она даже лизнула меня в ухо, размазывая
дорожную пыль, замешенную на поте.
Кузьмай охотно воспользовался поводом
прервать ковыряние в грядках. Аккуратно притворив за собой
калиточку (к огромному разочарованию бродивших по полянке кур,
бросавших алчные взгляды на свежевзрыхленную гряду), ученик
Травника привычно отпихнул ногой ластившуюся мантихору и принял у
меня тяжелые сумки. Я вздохнула с облегчением, потягиваясь и
разминая плечи.
Поздоровавшись и в двух словах
объяснив цель своего визита, я смущенно приняла поздравления
Магистра Травника в связи с окончанием Школы и автоматическим
вступлением в Ковен Магов. Кузьмай завистливо шмыгал носом. Ему
предстояло сдавать выпускные экзамены в следующем году, экстерном,
и учитель немилосердно заставлял его штудировать и повторять
обязательный школьный курс.
– Как там моя Ромашка? –
спросила я, немного отдышавшись. – Не перестала стяжать славу
белого призрака?
– Какое там! – хохотнул
Кузьмай. – Осенью бабы за клюквой на болото ходили, так она
чего удумала – стоит на тропе и никого мимо не пускает, пока кусок
хлеба или сладости какой не поднесут. Правда, ежели которая баба
заблудится и аукать начнет, лошадь к ней является и на тропу
выводит. Некоторые даже голос ейный добрый и ласковый слышали, а то
и вовсе чудеса бают – дескать, как холостого мужика завидит, так
красной девкой оборачивается и жалостно так смотрит, что прям
устоять нет никакой мочи.