...Профессор вдруг очутился в мире,
не похожем абсолютно ни что, словно бы внутри калейдоскопа, который
непрерывно вертела некая могучая сила. Буйные цвета, которые никто
не мог бы видеть в реальности, перемешивались самым причудливым
образом, создавая великолепные паттерны, тут же рассыпающиеся и
соединяющиеся в новые. И так бесконечно. Здесь была бесконечность —
откуда-то Столяров знал это. Более того, он мог осмыслить само это
понятие, и оно больше не пугало его.
И из этого паттерна бесконечности
вдруг выросло человеческое лицо. Лицо Кромлеха. Но это больше не
был сидящий напротив профессора встревоженный юноша с
пронзительными глазами и огромным лбом, изуродованным вмятиной.
Нет. Это был... Не будь Николай Алексеевич атеистом, он бы сказал,
что это какой-то бог. Но поскольку никакого Бога нет, возникло
другое слово: «Вождь». Это был взрослый, может, даже старый — очень
старый и величественный человек, лицо которого было бесконечно
спокойным и мудрым. Глаза были закрыты, но Столяров знал, что Вождь
жив.
И тут лицо стало пугающе изменяться —
при этом непостижимым образом оставаясь лицом абитуриента со
смутными перспективами по фамилии Кромлех. Но... это был уже не
человек. Нет, точно не человек, а что-то вроде рептилии — с
голубовато-серой, местами покрытой какой-то роговой чешуи, кожей,
костистым гребнем на голове, с маленьким ртом, плотно прикрытым
четырьмя губами... Сморщенные веки поднялись, и на профессора в
упор глянули выпуклые глаза с красной радужкой и щелевидными
зрачками. Быстро мигнуло перепончатое третье веко. Под глазами
Столяров видел жаберные щели...
— Майя? А почему именно их? — словно
со стороны, услышал он свой ответ на реплику абитуриента. В
реальном мире время не двинулось. Столяров наглухо закрыл в
сознании заслонку перед своим видением.
Теперь, в пьяном расслаблении,
заслонка приоткрылась, и Столяров забросил в себя еще порцию
алкоголя, чтобы закрыть ее вновь.
Но Евгений понял, что творилось в
создании профессора. Он сам не раз видел эту многоцветную и
многослойною, постоянно меняющуюся бесконечность, откуда иногда
приходили видения удивительных мест и странных существ. Кромлех
больше не думал, как иногда в детстве, что сошел с ума. Теперь он
знал — совершенно точно — что это его судьба. И что никакой КГБ,
никакой Столяров, и даже сам Хозяин — да и никто вообще — не смогли
бы встать между ним и ее исполнением. А если попробуют, против
этого выступит сама Вселенная.