Голос полковника стал совсем уж мягким и вкрадчивым. Игорь
Николаевич про себя усмехнулся, но всем своим видом изобразил
глубокое недопонимание.
— Гражданин начальник, да я бы с радостью всё отдал, но ни про
какой воровской общак ничего не знаю. Вы кому верите – этим пацанам
или мне, взрослому человеку? Может, они сами кого-то ограбили, а
меня решили до кучи приплести! Что я им сделал? Да я в жизни мухи
не обидел!
— Значит, не хотите по-хорошему? — в голосе Костенко прорезался
металл. — Что ж, будем по-плохому. Распишитесь вот здесь, гражданин
Кистенёв, что показания с ваших слов записаны верно...
Муромский!
Капитан словно ждал под дверью, которая моментально
отворилась.
— Пусть конвой забирает, везут в СИЗО.
— А вещи? — хмуро поинтересовался Кистень.
— Ваши вещи будут доставлены туда же и сданы по описи. На
ближайшее время следственный изолятор станет вашим родным
домом.
Спустя сорок минут в ворота «Бутырки» въезжал автозак со свежим
подследственным. Спускаясь на землю, Кистенёв был мрачен как туча.
Доселе в стенах такого рода заведений ему доводилось бывать лишь
как меценату, пытавшемуся облегчить жизнь узников, теперь же
предстояло на собственной шкуре испытать все прелести
изолятора.
Лишившись ремня и шнурков, он получил взамен матрас, одеяло,
подушку с линялой наволочкой, серое вафельное полотенце,
алюминиевые миску, ложку и кружку.
— Зубную пасту, порошок, щётку вам принесут? — поинтересовался
оформлявший его лейтенант.
Кистень подумал про Ирину. Стоит ли ей сообщать, что он в СИЗО?
А кто ему вообще будет передачки носить? Или всё же вернут
конфискованную наличность, и он сможет на эти деньги первое время
более-менее сносно существовать?
— Некому нести. И деньги изъяли.
— В СИЗО вам деньги ни к чему. Ладно, держите зубную щётку и
зубной порошок.
С вещами в руках его в сопровождении конвойного полутёмными
коридорами повели к месту ближайшего на время следствия пребывания.
Настоящий лабиринт, разделённый на отсеки решетчатыми дверьми.
Однажды ему пришлось стоять лицом к стене, когда мимо
конвоировали такого же бедолагу, он даже не смог того разглядеть —
перед глазами зеленела покрытая тонкими трещинами поверхность.
Потом пришлось ещё раз встать лицом к стене – когда его наконец
привели к камере, и конвоир, открыв окошко, велел всем занять свои
места на шконках, а затем отпер массивным ключом дверь и со
словами: «Принимайте новенького» подтолкнул внутрь, после чего
закрыл за ним дверь.