Характерный запашок сразу шибанул в нос, отчего Игорь Николаевич
непроизвольно поморщился. Тут же захотелось приложить к лицу
носовой платок.
«М-да, брат, изнежился ты, — подумал про себя Кистень. — Ничего,
к новым порядкам быстро привыкнешь, хочешь ты того или нет».
Камера была вытянутой, как пенал, по бокам двухъярусные шконки,
справа за дверью – отгороженное ширмой очко, по центру – вытянутый
стол, за которым сидели четверо. Ещё один лежал на нижней шконке у
зарешечённого окошка, сквозь которое в камеру проникали лучи
закатного солнца, и читал старый номер «Огонька».
Да, знал бы, что так судьба сложится – подучил бы правила
поведения в хате. Азы-то он, конечно, знал, кое-что читал, да и
приходилось не раз общаться с бывшими сидельцами. Правда, те не
особо любили вспоминать своё прошлое, однако изредка кое-какими
воспоминаниями всё же делились. Например, как входить в хату. А вот
дальше… Дальше было много нюансов, каждый из которых мог оказаться
для новичка роковым.
— Смотри-ка, народ, фраер-то морду кривит. Может, ему наше
общество не нравится?
Голос принадлежал одному из сидевших за столом, на котором, едва
за конвойным захлопнулась дверь, тут же появилась колода
засаленных, самодельных карт. На вновь прибывшего пристально
смотрели несколько пар глаз, включая говорившего — худого арестанта
лет тридцатив майке-алкоголичке какого-то неопределённого
серо-зелёного цвета с исписанными наколками пальцами. Первым
желанием Кистеня было подойти и въехать этому дрищу промеж глаз,
однако он благоразумно предпочёл сначала поприветствовать жильцов
хаты.
— Привет честно́й братве! На какую шконку кинуть барахло?
— Можешь кинуть к параше, по ходу, там тебе самое место, — снова
подал голос худой.
Обитатели камеры, за исключением равнодушно читавшего журнал,
смотрели на него с вызовом и насмешкой. Игорь Николаевич в ответ
тоже усмехнулся:
— Себя туда кинь, клоун.
Худой разом перестал ухмыляться и едва заметно переглянулся с
немолодым арестантом, с потрёпанной книжкой в руках лежавшего на
нижней шконке у зарешечённого окошка, из которого в камеру
проникали лучи закатного солнца. Игорь Николаевич без труда
определил – авторитет, держит масть в хате. После чего худой встал
и вразвалочку, вихляющей походкой подошёл к новичку, глядя на него
чуть снизу — сказывалась разница в росте.