— Так уж и провонял, — усмехнулся я.
С точки зрения тетки, «Давыдофф-лайтс» Серафим Петровича был ничем
не лучше моего «Честерфилда». Другое дело, если скурить полпачки за
час... но позавчера меня опять начало трясти...
— С комендантом общежития уже
созвонились, — почему-то во множественном числе сообщил теткин муж,
хотя у меня не было и тени сомнения в том, что звонил он сам. — Вот
ордер... к нему напишешь заявление и получишь комнату... —
Недовысказанное «и наконец-то свалишь из моей квартиры» дымным
клубом повисло в воздухе.
— Что, неужто я вас так уж допек?
Вроде бы и старался пореже на глаза попадаться...
— Да уж... — пробурчал Серафим
Петрович. — Два дня бродишь неизвестно где, на третий являешься...
а Маша все это время печенку мне поедом грызет: «Ах, куда там Саня
мой запропал опять, ах, не приключилось ли с ним чего...»
— Поздновато спохватилась...
Упрек на самом деле был несправедлив
— я сам не писал тетке о своем настоящем месте службы, почти все
два года успешно пудря мозги байками о «точке» посреди Забайкалья,
— благо в рассказах Коли-контрактника экзотических подробностей
могло бы хватить не на полтора коротеньких письма в месяц, а на
полноценный роман. Может, правда бы и вовсе не открылась — не приди
в башку какой-то дуре из полевого госпиталя идея выслать извещение
«ближайшему родственнику».
— Александр! — начал Серафим
Петрович, приподымаясь над столом. Должно быть, прочих его
верноподданных, типа давешней Леночки, подобный начальственный рык
заставлял вытягиваться по стойке «смирно» и преданно жевать
отца-командира выпученными на пол-лица глазищами. Но поскольку я
по-прежнему сидел в кресле и уделял большую часть внимания
сигаретине, грозный босс поник, опал и куда менее начальственно
промямлил: — В конце концов, ты сам создаешь себе уйму проблем.
— Опять? — сморщился я. — Серафим
Петрович, ну, хоть вы эту песню не начинайте. «Ах, если бы ты не
вылетел с третьего курса, ах, если бы ты хотя бы взял белорусское
гражданство!» Надоело, б…! Вот здесь уже, — я резко ткнул ребром
ладони под подбородок, — эти причитания! В чем я еще виноват, а?!
Не скажете?! Что у отцовской «Волги» тормоза в
тот день не проверил?!
— Ну зачем же так...
В последний миг я все же сдержался и
бросил окурок в пепельницу, пощадив сверкающую лакировку стола.