Он сидел на банкетке за круглым мраморным столом, перебирая
какие-то бумаги - хрупкий человек со склоненной головой и длинными
седыми волосами. Тонкие кисти рук выглядывали из рукавов
невзрачного серого халата. Моя Денежка медленно ворошил бумаги
восковыми пальцами с заостренными ногтями.
Братья замерли перед столом, зажав нас между собой, как двух
щенков. Розовый мраморный пол холодил мою левую ногу. Олник шмыгал
носом и вертелся, будто ему приспичило.
С потолка на цепях свисало несколько вазонов с какой-то пышной
растительностью, а рядом с самим Митризеном покачивалась клетка,
где обреталась редкостная витриумовская канарейка*; она изредка
посвистывала на какой-то модный мотив.
Сервировочный столик на колесиках стоял неподалеку: их милость
гроза кредиторов только что закончили принимать пищу. Ага, вот
почему возница не торопился - пока мы ехали, Митризен завтракал.
Хотя по тарелкам этого не сказать - блестят, словно их отмыли. В
одной сложены какие-то черешки вишневого цвета. Я напряг память и
вспомнил: арцелла. Эльфийский лист, которому приписывают
разнообразные полезные свойства. Не знаю насчет свойств, ни разу не
пробовал это чудо - я не безумец, чтобы платить огромные деньги за
простой зеленый листик. Эльфы, знаете ли, не дураки нажиться на
людях... До блокады Харашты пиратами Кроуба лист арцеллы стоил у
нас два полных золотых реала (неслабо, прямо скажем), а после...
После она исчезла с рынка. Однако Митризен, видимо, каким-то
образом ухитрялся получать эльфийское чудо, благо, лист арцеллы при
должном хранении мог оставаться свежим около месяца. От скуки я
пересчитал черешки и обомлел: главный по долгам в Хараште накушал
на тридцать золотых реалов.
- А-а-апчхи-и-и!
Я незаметно толкнул напарника локтем: "Тут же нет эльфов, ты
чего расчихался?"
Тишина. Не поднимая головы, Митризен шелестел бумагами,
перекладывал их, сортировал, что-то подчеркивал острым ногтем. Так
прошло несколько минут. В конце концов, мне захотелось свернуть эти
бумаги трубкой и запихнуть ему в задницу.
- Предупреди вы нас заранее, я бы надел чистую рубашку и
побрился.
Не слишком остро, не шибко оригинально, но не говорить же: "Да
оторвись ты от бумажек, козел!"?
Движение бумаг по столу замедлилось. Руки Денежки дрогнули, голова
поднялась...
- А-а-а