Сержант Артеур выдернул пику, ударил вновь, разбивая
сталью челюсти и зубы мертвяка. Круглая голова бестии дёрнулась,
покрытое чёрной слизью острие вышло из затылка. Фесс, поневоле
неловко, ткнул твари лезвием под подбородок, и правильный шар серой
башки покатился по истоптанной соломе.
Dauðbarn забился, задёргался, хлеща, словно кнутом,
во все стороны длинными тонкими ногами и руками.
— Осторожнее! — Фесс успел оттолкнуть сержанта. В
тот же миг хлестнула серая плеть руки неупокоенного, глубоко ушла в
утоптанный земляной пол. Сержант, хакнув, рубанул коротким
мечом-кордом, отсёк лапу мертвяка у самого плеча.
— Нет! Девчонку прикрой!.. — он не мог себе
позволить сейчас думать о ней. Совсем не мог.
На ногах осталось лишь трое солдат сэра Конрада и
сам рыцарь. Он-таки выудил из-за пазухи то, что искал — небольшую
ладанку, и сейчас тыкал ею во все стороны, громко читая молитвы;
надо сказать, читая правильно, не запинаясь от страха и не путая
слова.
Его зажимали в угол, медленно, но
верно.
Этиа Аурикома пряталась за спиной сержанта, зажав
рот ладошкой.
Серые твари сообразили, что к чему. Их было шестеро,
да четвёрка гиббетов билась крыльями о доски
потолка.
Короткая цепь по-прежнему стягивала запястья
некроманта, цепь не простая, хоть и покрытая ржой — магия стекала с
неё, словно дождевые капли.
Ну что ж, будем по-плохому…
У ног некроманта бился в корчах солдат, лишившийся
обеих ног — одной не было аж до самого бедра — и кистей на обеих
руках. Глаза закатились от боли, он выл и орал, и должен был бы
умереть от потери крови, но раны запеклись, покрылись черной
коркой, и он жил, жил себе на горе и на…
И на горе другим, вдруг понял
Фесс.
А ещё понял, что надо делать.
Острие глефы чиркнуло, рассекая артерии
несчастного.
…Жертва была не подготовлена. Отсутствовала
магическая фигура, и даже руну толком было не накинуть из-за
скованных рук; но грубая, горячая сила, пронизанная и перевитая
ужасом и агонией, пылала словно пламя.
Оно вырвалось из поневоле грубых и неверных форм;
растрачивалось зря, било не туда — но всё-таки вокруг древка глефы
закружилась спираль тонкого, почти невидимого огня; языки его
заплясали на чёрных от слизи клинках, пожирая нечистоту и грязь;
головы мертвяков лопались одна за другой, заливая всё вокруг чёрной
жижей, ломая крылья гиббетам и вбивая их в брёвна
стен.