— Не называйте меня так, — поморщился дознаватель. —
«Святой отец» я только для добрых чад нашей святой матери-церкви…
Да что с вами, сударь?
— Прошу простить. Ничего. Долго без сна, ночь
выдалась нелегкая. Драуг, да ещё с каттакинами…
— Понимаю, — без тени улыбки кивнул монах. — Никто
из нашей конгрегации не дерзал соваться в Эшер Тафф. Даже целой
хоругвью, не говоря уж о том, чтобы лезть туда в
одиночку.
— Сударь Виллем. — Свинина была хороша. Некромант
научился ценить простые радости. — Скажите, сударь, зачем я
вам?
Монах отпил воды, аккуратно утёр губы — явно тянул
время.
— Вы загадочный человек, некромант Неясыть. Явились
из ниоткуда. Принесли умения, о каких у нас никто не слыхал. То,
что мы привыкли таскать, вы стали катать — и куда быстрее и ловчее
наших. Прославились. Святая Матерь наша, церковь Господа
Вседержителя, пыталась было вас привлечь за ересь, но не
преуспела.
— Святая матерь наша… До чего же
знакомо…
— Простите, что?
— Не обращайте внимания, господин
Виллем.
— Хорошо. Не стану. Так вот, допрашивавшие вас — или
пытавшиеся допрашивать — инквизиторы опростоволосились. Что
неудивительно, инквизиция — это сплошь и рядом те, кого не взяли в
наши конгрегации, братства истребителей нежити. Вот и горят
рвением, вот и норовят отправить на костёр всех до единой
деревенских знахарок с травницами. У кого тогда, спрашивается,
развесёлая студенческая братия станет покупать приворотные зелья
или лечиться от последствий неосторожной любви?
— Я слышал и о настоящих ведьмах. А также о
колдунах, о варлоках — вызывателях демонов…
— Всё это есть. Но, как правило, их находит не
инквизиция, а мы, братство сражающихся с нежитью. Иногда ещё и
рыцари. Чёрная Роза с Вечными Охотниками; Мертвецкая Погибель или
Неспящие во Тьме… Инквизиция является уже на готовенькое, и давай
скрипеть перьями, вести следствие, составлять обвинение… Хоть и
грешно так говорить о моих братьях в Господе, но — крысы они
пергаментные, вот что.
Некромант зажмурился. Нет, он положительно сходит с
ума. Перед ним сидел отец Этлау собственной персоной, знаменитый
отец-экзекутор, то же лицо, тот же голос, но говорил он почему-то
совершенно о другом, совсем не так, как надлежало столь памятному
инквизитору.
— Значит, вы тоже желаете знать, господин Виллем,
кто я?..