Не меньше пяти кисетов были дружелюбно предложены Никуле. Никула повеселел. Он извлек из-за пазухи сделанную из корневища даурской березы вместительную трубку и стал набивать ее из приглянувшегося больше других кисета.
– Вот трубка у тебя – любо-дорого взглянуть. Где ты ее добыл? – не без умысла спросил Роман.
– Не в лавке же! Сам выдолбил. Я ведь на все руки мастак. Чуть не из целого дерева долбил. Месяц старался, зато и вкус табаку в этой трубке особенный. Зеленуха турецким табаком пахнет. Привык, паря, к ней, беда как привык. Другую мне лучше и не давай.
– Да ну?
– Вот тебе и ну. Врать не стану, не то что твоего папашки сынок. Я ее по целым дням из зубов не выпускаю. Малому дитю соска, а мне трубка. Бывает, что спать с ней ложусь. А ежели в лес за дровами ехать, то скорее топор дома забуду, а трубку – не думай лучше… Поехал я недавно за сушняком. Верст восемь отъехал. Вдруг мне как приспичит – захотел курить, и шабаш. Сунул руку за пазуху, а ее, голубушки, нет. Ну, думаю, по ошибке в карман сунул. Шарю в одном кармане, в другом – не находится. Потерял, думаю. Повернул Савраску и полетел сломя голову искать ее. Уж так я ее искал по дороге, что иголку малюсенькую, и ту бы нашел. И так, понимаешь, огорчился, будто Лукерья меня ухватом вместо блинов угостила…
– Разве она тебя и ухватом потчует?
– Не только ухватом, случается и мутовкой по голове чешет. Может, я от такой бабы и лысым раньше времени стал.
– А с трубкой чем кончилось?
– Очень просто все получилось. Ищу я ее, а сам себя как самого последнего человека ругаю. Вдруг мой Савраска взял да остановился. Гаркнул я на него в сердцах: «А ту ты, кол тебе в спину!» А трубка-то и вывалилась у меня из зубов. Схватил я ее, голубушку, в руки, поднял голову и вижу: стоит конь у моей ограды. Он бы, стервец, и в ограду меня завез, да Лукерья ворота закрыла. А Савраска же хоть и всем взял, да ворота открывать не умеет…
Громкий и дружный хохот покрыл слова Никулы. Шедшие впереди казаки остановились, стали поджидать окруженного парнями Никулу, который с довольным видом попыхивал трубкой. Иннокентий Кустов, богач из верховских, спросил Никулу:
– Чем это ты их так насмешил? Гляди, хохочут – животы надорвут.
– Что я с ними поделаю, ежели их хлебом не корми, а дай похохотать… А ты знаешь, паря Иннокентий, кого я недавно в Шаманке встретил?