– Можешь позавидовать: старше Сандры! Еще тот задира и пижон! Как только где-нибудь появится, сразу все внимание на него…
Интуиция никогда еще не подводила Эдюлю. Змейка в позвоночнике, юркнув куда-то вниз, исчезла. Зато зачесались ладони. Давало о себе знать хорошо знакомое ему шестое чувство. Надо было во что бы то ни стало разговорить старого скептика. А сделать это можно было, понимал Эдюля, только одним путем: продемонстрировать равнодушие. Всерьез он, мол, самого Джошуа тоже не воспринимал и не воспринимает.
Эдюля поморщился, слегка побарабанил пальцами по журнальному столику и замурлыкал какой-то мотивчик. Джошуа это разозлило: кажется, этот пройдоха-азиат забыл, с кем имеет дело!
Чтобы поставить его на место, он хмуро произнес:
– После публикации его «Импотенции духа» многие из коллег его просто терпеть не могут.
– С чего вдруг? – рассеянно осведомился Эдюля. – Он что, философ?
Джошуа презрительно скривил нос.
– Философ! Философ у нас ты, а он…
Эдюля зевнул и сделал вид, что не расслышал. В голосе Джошуа засквозила злая насмешка:
– Ты что, не знаешь? Чем острее и обиднее, тем для болванов убедительней.
Сдерживаясь, Эдюля скрипнул зубами. Буравивший его взглядом Джошуа довольно усмехнулся.
– Его конек – психология масс. В общем, хрень, которая дает возможность выпендриться.
Эдюля снова зевнул.
– Надо же! – сумел он вывернуться и разыграть удивление. – А что, темочка модная…
В ответ во взгляде Джошуа вдруг заиграла сословная спесь, и он нанес Эдюле неожиданный апперкот.
– Не зазнавайся! Это же не ты со своими россказнями. На его лекции политики валом валят…
Эдюля от злости напыжился, но, чтобы не показать, как его это задело, предусмотрительно втянул в себя большую порцию воздуха. Старый еврей проницателен, как детектор лжи. Не дай бог, у него возникнет хоть малейшее подозрение.
– А что Сандра? – словно подняв белый флаг, спросил он.
– Не темни, хитрец, что ты хочешь разузнать? – нервно откликнулся Джошуа. – Я тебя, как рентгенолог, изнутри вижу…
Эдюля сделал вид, что обиделся на Джошуа, но готов все простить.
– Ладно, от тебя только гадости и слышишь! – ворчливо бросил он. – Но для меня ты все равно родич, а это куда больше, чем друг. – И уже совсем примирительно: – Одного понять не могу: и как она все это терпит?
– Теща! – ухмыльнулся кинозавр. – Интересно, кто там будет на ее юбилее? Томлинсон, конечно же, обязательно прискачет…