К ногам шлепнулась бирюзовая трубка
«АКВАрода».
Непослушными пальцами я сорвал с нее
крышку. Осталось подождать с минуту, пока водород не соединится с
кислородом воздуха и я получу вожделенные полтора литра воды. Пока
я отсчитывал секунды, шатун вздыхал и болезненно морщился,
раскачивая один из шипов на подбородке. Вырвал, внимательно
рассмотрел и положил в карман. Оттянул высокий воротник, стирая
струйку крови и тут я заметил неровную темную полосу на
шее.
– Ты прибыл на станцию два ребута
назад? – спросил я, почти не сомневаясь в ответе.
Хотя Матка и превращала нас в
фотомоделей и Аполлонов, некоторые особые приметы исходной
внешности сохранялись: цвет кожи, волос и глаз оставался
неизменным, плюс родинки и родимые пятна. У одного из моих новичков
было интересное родимое пятно, как будто вдоль левой стороны шеи
кто-то мазнул пальцем, испачканным в чернилах.Да еще и бровь вздернута, и угол рта тоже, как будто
парень постоянно собирался ухмыльнуться...
– Ага, – засмеялся шатун, – хорошая
память, инструктор. Ты меня встретил, ты меня пас. Спасибо, что не
трахнул... шучу-шучу, не напрягайся. Ты ж у нас по девочкам, да,
таракан?
– Мой ник Тарантул. – с нажимом сказал
я. – Не «таракан» – Тарантул.
– Да–а? – протянул шатун, включая
акцент. – Какой-такой «тарантул»? Гдэ тарантул? Нэ вижу! Таракан
вижу, а тарантул нэт! Видел бы ты сам себя, когда ушмыгнул от нас
по дырочкам, щелочкам и странным отверстьицам для маленьких
жучков... ты самый лучший таракан, честное слово! Кстати, как тебе
моя пластическая операция?
– Тебе эти костяшки жить не мешают? –
с ненавистью спросил я.
– Не–а... не мешают. Я от них кайфую.
Это, считай, мои эрогенные зоны, когда приклад к ним прикладываю,
тавтология, но уместная! – он быстро почесал за ухом.– Как пришью кого, так сразу оргазм.
Трупы люблю.
– Смотри не захлебнись от трупного
яда, некрофил. – сказал я. Вроде как пошутил.
И тут все пошло
наперекосяк.
Взгляд шатуна остекленел, улыбка
превратилась в оскал, потом он тихо зашипел: я различил что-то
вроде «не умничай, мразь» и тут же меня накрыла четкая картина
вырванного кадыка и кровавый всплеск разорванной артерии – черт, я
же перехватил его намерение... что мне делать? Замер и затаил
дыхание, чтобы не спровоцировать зверя.
– Мразь, – прорычал шатун спустя
несколько секунд, но уже не так безумно. Кровавая картина в мозгу
расплылась и погасла, отдавшись тупым толчком головной боли в
висках.