– Мразь, мразь, мразь...– повторял
шатун, раскачивая головой из стороны в сторону, но при этом не
сводя с меня глаз.
Как мне вообще пришло в голову шутить
с шатуном?! Да, я никогда с ними не сталкивался для общения, их
избегали... Они и сами всех избегали, а может их держали подальше
от нормальных людей, от греха подальше! Но я же знал, что все они
только балансируют на грани адекватности!
Я больше не злился. На обезумевшего
зверя нельзя злиться, не зря же этих убийц прозвали «шатунами». Тут
два варианта – бежать или лежать. Бежать было некуда, да и
бесполезно. Шатуны были смертью, а от нее не убежишь. Поэтому я
просто повернулся к смерти спиной и стал смотреть на сияющее
озеро.
Жутко, когда Смерть садится рядом,
обнимая за плечи.
– Бесишь ты меня, таракан, – сказал
шатун почти печально. Его пальцы без всякого усилия вдавились в
плечо почти до кости. Парализующая боль скрутила, выжимая крик, но
каким-то чудом я ограничился кашляющим стоном. Шатун слегка разжал
хватку и добавил еще печальнее:
– Врезать бы тебе с ноги, вот,
понимаешь... забить гвоздя от души, но нельзя. Знаешь, почему
нельзя? Хрупкий ты, хрупнешь и все... нет таракана и не мне тебя
давить, а жаль. Хочется... мм–м... хочется. Н–да.
Его слова горячо лезли в ухо, костяные
шипы царапали щеку и никак не удавалось отклониться от этого
больного существа, которому хотелось убивать. Убивать с
удовольствием, вот это было страшно! Его бешенство уничтожало все
желание сопротивляться, принижало и давило волю.
«Какая странная субстанция» – подумал
я, старательно отрешаясь от текущей ситуации и не отрывая взгляда
от озера – «течет, как тяжелая лава, но я же в ней как-то
передвигался и даже тонул? И не грохочет как водопад, совсем
наоборот – тихонечко вплывает и расплывается, вплывает и
расплывается. Непонятно.»
– А сейчас пей!
Шатун грубо ткнул мне под нос
раздувшуюся бутыль «АКВАрода». Термоиндикатор еще не дошел до
зеленой отметки, но я не посмел ослушаться. Звук собственных
глотков оглушающе бил по ушам, но все-таки не заглушил слова
шатуна, от которых я сбился и закашлялся, настолько они были
правдой.
– А не грохнул я тебя только по одной
причине. Да ты и сам мог бы догадаться, вот только ты олень редкий:
не думаешь, кого и когда можно трахнуть, не думаешь что и кому
говоришь, не думаешь о том, что мы в Лабиринте, а это что
значит?