«Изнанка жизни супермена» – злорадно
подумаля, глядя, как он
выгибается иглухо матерится при
каждой инъекции. Его корчи органично и художественно смотрелись на
фоне пейзажа, навевая мысли о воздаянии за грехи вгеенне огненной. Рожа побагровела, шипы
встали дыбом, жилы на шее вздулись. Он даже не отреагировал, когда
мимо него звонко проскакал металлический баллончик, который я
запустил в озеро после того, как он опустел. Я-то думал, что
баллончик сразу влипнет в поверхность, а не будет прыгать по
поверхности «сиропа», как резиновый мячик по асфальту. Это навело
на мысль, что металлическая лодка вполне могла бы послужить для
скольжения по озеру и реке. Да что там лодка! При моих скромных
запросах хватило бы даже металлической плиты и шеста для
отталкивания.
К сожалению мучился шатун недолго,
прошло еще минут пять и вот он уже рассовывал свое барахло обратно
по карманам. Руки его заметно тряслись.
– Чего пялишься? – хрипло спросил он,
тяжело поднимаясь на ноги, – делать нечего? Двигай давай, хотя
нет... я вперед пойду, от тебя толку никакого. Да брось ты эту
дрянь, в конце концов!
Я как раз собирался прихватить с собой
шкуру огненного червя, но получил прикладом по пальцам – удар был
не очень болезненным, но обидный – так наказывают детей, когда они
тащат мусор со двора. Шкура была не при чем, это понятно... шатуну
нужно было придраться по причине мерзкого характера и дурного
настроения, но увы – пришлось расстаться со своим драгоценным
трофеем.
Путешествие в глубины Лабиринта
начиналось без единой положительной эмоции.
Время остановилось, увязнув в медовом
свете. Вход в туннель исчез за спиной вечность тому назад, а выхода
все еще не было видно, да и был ли он вообще? Янтарный канал
вытянулся по прямой, и ширины он был везде одинаковой, метров пяти
максимум. Белели полосы слюдяного песочка вдоль канала, вдоль
черных стен; черная фигура шатуна впереди – вот и весь вид. Ничего
не менялось вокруг, не было деталей, за которых взгляд мог
зацепиться, чтобы оценить пройденное расстояние. Только янтарь,
белизна и мое шагающее отражение в черном зеркале отполированного
до блеска камня.
Ботинки проминали песок с легким
хрустом, вызывая сентиментальные воспоминания о выпавшем снеге.
Только на этом снегу не о следов, а стоило подкинуть его носком
ботинка, как в воздухе зависало искрящееся облачко – совсем
ненадолго, секунд на десять. Некоторое время я развлекался тем, что
оставлял за собой серебристую полосу сверкающей пыли, но потом
притомился изображать из себя фею. Шаг за шагом, хрусть–