Дверь скрипнула. Я рывком подняла голову.
На пороге стоял Иннокентий Афанасьевич, наш главный редактор, и
одна бровь у него была иронично приподнята:
- Я разбудил вас? Уж простите, бога ради...
Я смутилась, стушевалась:
- Что вы, что вы... Я и не спала вовсе...
- Разве? А что же ещё можно делать, лёжа на столе? Может, вы
медитировала?
Ну, это прикол у него такой. Он считает, что от избытка
грамотности он может себе позволить некоторую неграмотность, этакую
небрежность в речи. Например, такой вот оборот: «Вы сидела и
читала». А теперь вот – «вы медитировала». Очень
смешно...
- Нет, Иннокентий Афанасьевич, я просто задумалась...
- Ах, вы задумалась... Надеюсь, на производственную
тему?
Я закивала:
- Безусловно! То есть практически да...
- Что значит «практически»? – снова поднял он бровь.
- Я думала об Эдике, нашем системотехнике.
- Вот как... И что же конкретно вы о нём думала, позвольте
полюбопытствовать?
- Да так... – замялась я.
- Что такое? Вы что-то скрываете? Он что, не починил вам
компьютер?
Его брови стали грозно сползаться друг к дружке и очень быстро
встретились на переносице.
- Что вы, что вы, – зачастила я, – всё он починил! Вернее, мой
компьютер и не думал ломаться!
- Так зачем же вам понадобился компьютерщик?
Я вздохнула, опустила очи долу и пояснила вполголоса:
- Амур меж нами пролетел...
- Кто-кто пролетел?.. – опешил главный редактор.
Я даже глаз поднять не решилась, только плечами ещё больше
поникла.
Макушкой я чувствовала, что главный редактор вовсю буравит меня
глазами. Через пару секунд я всё-таки решилась поднять голову и
встретить его взгляд.
Он смотрел на меня изучающе, чуть вприщур:
- Лилия Петровна, сколько вам лет?
- Сорок два, – покаялась я.
- И не стыдно? В вашем-то возрасте?
- Так ведь сердцу не прикажешь...
Он выпучил глаза и стал хватать воздух ртом – точь-в-точь как
премудрый пескарь, которого удочкой только что выдернули из его
спасительной подводной пещерки в непонятный надводный мир. После
этого развернулся и бегом убежал из корректорской.
Сам Иннокентий Афанасьевич слывёт у нас убеждённым холостяком.
Он считает, что институт брака у нас давным-давно умер, смысла в
нём никакого нет, а потому и жениться ни к чему. Нет, не подумайте
ничего такого, женщин он любит, но обычно недолго. Один вечер, не
больше. А на следующий день снова думает только о работе. Я это
знаю со слов коллег, которые наблюдали его «в действии».