Что и неудивительно, поскольку ц.у. Геры Афине звучало так: «Да
пусть там уже хоть кто-то останется, а то кто будет брать
Трою?»
Ахилл послушался и сказал Агамемнону много нехорошего (назвав
его то ли пожирателем народа, то ли пьяницей, то ли трусом, то ли
собакой, а возможно – трусливой пьяной собакой, пожирающей
народ). Потом кинул в него своим жезлом вождя и заявил, что, мол,
воюйте без меня, а я посижу посмотрю, а сами же придете, а я все
равно не пойду, вот!
Совершив этот взрослый и мужественный поступок, Ахилл
вернулся к себе и начал скорбеть.
Записки из подземки. Аид.
Приходил Танат. Жаловался, что не нашёл Аполлона. Зачем
Танату нужен был Аполлон – осталось тайной (за исключением
странного мечтательного «Налысо! И лук ему в…»). На вопросы отвечал
что-то уклончивое насчет олимпийских рекордов по скорости срезания
прядей. Почему-то помянул стрижку овец. Интересовался – когда у
этих смертных там война кончится?
Подвернувшийся Гермес выдал что-то вроде: «Да они
вообще-то еще как следует и не начинали!»
…сижу, думаю, где теперь достать запасного
Психопомпа…
Само собой, эллины не были бы эллинами, если бы просто тихо и
спокойно доплыли до Трои. Нет, по пути нужно было обязательно
заглянуть на тихий островок с алтарем и принести жертву (еще одну).
Окаменевшие змеи и Ифигении с ланями пополам никого не научили
проверять алтари. Под алтарем привычно прописалось ядовитое
пресмыкающееся, которое в нужный момент возопило на своем змеином:
«Ноги!!» И внесло свой веский кусь. В ногу героя Филоктета, друга
Геракла, которому Геракл же подарил свой лук со стрелами.
Сделать соскоб со змеи, или хоть с копья, никто не догадался,
подорожник с собой не захватили, и потому начались жуткие муки
буквально всех.
Для начала, Филоктет стонал. Долго, жалобно и, видимо, местами
совсем ужасно (ну, скажем, в такт русского шансона), потому как
слушать его героям не было никакой возможности (нет, серьезно,
плыть, когда кто-то стонет?!).
А еще рана воспалилась, и потому Филоктет – о ужас! – вонял. И,
скорее всего, с той же интенсивностью, что и стонал. Поэтому воины,
как один возмущались, что «он вонючий и громко стонет, нас о таком
кошмаре вообще не предупреждали», отказывались плыть и собирались
массово дезертировать в море.
Да, то есть, напомним: дело происходило в море. То есть, стоны
Филоктета и его ароматы мешали чувствительным эллинам В МОРЕ, под
ветром и при шуме волн. На этом моменте жест «крыло-клюв» наверняка
уже сделали даже чайки.