Обиженный жрец пошел и наябедничал Аполлону. Аполлон, который
всей душой болел за стены Трои (им же частично и построенные) и
относился к эллинам как к большому количеству подвижных мишеней,
схватился за лук. Очень скоро в Аиде прибавилось удивлённо
стенающих теней, Гермес перешел на челночный бег по маршруту «Аид −
лагерь эллинов», а Танат ушел в глухой режим «страда-сенокос» (цедя
при этом нелестные словечки об ушибленных снайперах).
Само собою, вожди собрались и стали думать думу и вопрошать
богов. Правда, прорицатель Калхас посмотрел на монобровь Агамемнона
и ушел в глухую отмазку: ничего не знаю, ничего не скажу, жизнь
дороже. После клятвенных воплей Ахилла защитить и не позволить
прорицатель раскололся: мол, так и так, нечего обижать жрецов
Аполлона, теперь нам нужна Хрисеида для Хриса и немного жертвенной
говядины (а то Аполлон там уже уморился стрелять).
Насупленность Агамемнона перешла уже в стадию «хмур, как Зевс
при виде Геры». Ванакт взял слово и стал требовать компенсации. То
есть, Хрисеиду как бы и отдам, но утешьте же меня чем-то другим
(все попятились), а то сам отберу из доли Ахилла (Ахилл тоже начал
хмурить бровь), Аякса («А я причём?!») или Одиссея (глумливый ржач
из толпы и «Ты мою долю еще найди!»).
Ну, а дальше уже пошло эпичное препирательство по поводу «мы
делили апельсин». В общих чертах было сказано:
– Ах ты (эпитет) корыстолюбивое (эпитет), мы за тебя на эту
войну (эпитет), я тут великие подвиги (эпитет), а ты мои трофеи
(длинная развернутая метафора). Да я вообще сейчас домой
поплыву!
– Да я! Да я!! Да я у тебя Брисеиду отберу (о, кстати,
рифмуется)! Да плыви ты хоть к (длинное указание адреса, который на
всякий случай опять записывает Одиссей). Я тут важный! Я тут самый!
Да я вас всех…
Пока греки с некоторым изумлением внимали дальнейшему обороту,
метафорически описывающему отношения в стане эллинов (некоторые – с
воплями: «Не было такого!» и «А если было…», Одиссей – с конкретным
«Тихо, я записываю!») – Ахилл, который в риторике не был силен,
достал меч и собрался избавить всех от начальства. Тут Ахилла
подергала за рукав объявившаяся поблизости Афина, которая
объяснила, что нет, она тут не просто послушать, хотя и послушать
тоже, а на риторику надо отвечать риторикой, так что жги напалмом
как с трибуны, а меча не надо, не надо…