Злые языки утверждали, что давным-давно он был послушником
одной обители, но так двусмысленно толковал уставы,
что был неоднократно порицаем настоятелем за поступки,
которые никоим образом не сочетались с порядками
братства. Согласно другим слухам, он был приором отдаленного
монастыря, принявшим – по велению души
и сердца – святой обет нести Слово Божье всем заблудшим
овцам в стаде Господнем. Его решение ознаменовалось
знатным погромом в трапезной и повлекло резкое увеличение
числа страждущих у брата-инфирмария, который извел
на кровоподтеки годовой запас бодяги и подорожника, после
чего Гай Григориус и был изгнан.
Как бы там ни было, но сей образованный муж
открыл кабачок неподалеку от северных ворот,
где обращался к посетителям с короткими проповедями,
в которых всячески порицал тех кабатчиков, которые разбавляли
вино простой колодезной водой. Увлекшись, Григориус зачастую
богохульствовал, но всегда осенял себя крестным знамением
и смиренно добавлял: «Боже, запиши на мой счет, потом
сочтемся!»
Если же – надо заметить, весьма редко –
в кабачке и случались потасовки между гостями,
разгоряченными вином и блудницами, то Гай горестно
вздыхал и обращал взгляд к небесам. После чего брал
в руки приличную дубину и самолично успокаивал буянов,
раздавая – по его словам – «полное отпущение
грехов». В особых случаях мастер Григориус звал на помощь
поваренка – громадного детину по имени Джори, который был
только рад отвлечься от вертелов и жаровен.
Я так устал, что отправился спать, едва разделавшись
с миской горячей похлебки. Гай выделил мне небольшую
комнату на втором этаже, где стояли удобная кровать,
маленький стол и тяжелая лавка. Оловянный подсвечник,
оставленный хозяином, позволил заметить на стене оленьи рога,
на которые можно было повесить сырую одежду, в надежде,
что до утра она высохнет. Мне оставалось лишь
помолиться и с большим удовольствием растянуться
на тюфяке, набитом соломой. Пьеру тоже нашлось местечко,
и день, принесший столько забот и треволнений, наконец
закончился…
Наутро, после скромной, но сытной трапезы, я хотел
спросить у хозяина совета насчет продажи лошадей,
но не успел начать беседу, как услышал крик уличного
мальчишки. Этот крик спутал мои мысли, и я, слегка
раздосадованный этим обстоятельством, был вынужден обратить
внимание на спешащих прохожих.