Какие бы противоречивые чувства я ни испытывал
к этому человеку, должен признать, что наша встреча
не была случайной. Иногда мне кажется, что само
Провидение связало нити наших судеб с неведомой, но,
без сомнения, важной целью. Долгие годы мы сражались бок
о бок, и это обстоятельство дает мне право выразить
личное мнение и развенчать некоторые мифы, которые ему
приписывают. Если учесть мой почтенный возраст, то сей труд
станет последней попыткой разгадать тайну и понять:
кем же он был на самом деле? Грешником, наказанным
Всевышним за пытливый ум, безудержную храбрость
и благородство, или же святым мучеником, заключенным
в темницу нестерпимой боли?
Орландо де Брег… Оборотень из монастыря Святой
Женевьевы.
Прежде чем я возьмусь за перо и начну повествование
об этом человеке, полагаю, будет правильным сказать несколько
слов и обо мне самом. Надеюсь, что читатель
воспримет эти откровения не как безудержную гордыню,
а всего лишь как скромную помощь летописца, чистосердечно
признающего и свои ошибки, и свои маленькие победы лишь
для того, чтобы предоставить полную картину прошлых лет.
Мой дорогой отец, барон Гийом де Тресс, владел
небольшим и обветшалым замком, который находился
на северной границе королевских земель. Даже сейчас, когда
память меня подводит и заменяет суровое прошлое красочными
воспоминаниями, я возвращаюсь во времена своей юности
с неожиданной теплотой и нежностью. Как наяву, вижу
неприступные стены, высокий донжон и хмурую надвратную башню,
окутанную густым плющом, в котором вили гнезда маленькие
и очень юркие птицы.
Отец получил грамоту на эти земли из рук самого
Фрегенсби, деда нынешнего монарха, в награду за свою
храбрость и бесстрашие в битве за Элонг. Раны,
полученные в сражении, не позволили продолжить службу,
и он, тогда еще молодой и крепкий мужчина, удалился
на покой. Женился и дождался троих сыновей: Себастьяна,
Валери и меня – Жака де Тресса. Вскоре после моего
рождения умерла матушка. Наш отец тяжело перенес утрату, но,
должен признать, он сделал все для воспитания сыновей.
Вырастил и дал образование, и не только нам:
оказывал должную поддержку своим бастардам, чьи потомки, вслед
за своими отцами, унаследовали буйный баронский нрав
и огненно-рыжую шевелюру. Все, кроме меня, Жака, который,
словно в память о почившей матери, был награжден
смуглой кожей, темно-серыми глазами и густыми прядями русых
волос. Я был высок и довольно крепок. Широкие скулы,
нос с небольшой горбинкой и узкие, всегда сжатые
губы – в память о строгом воспитании и упрямом
нраве, которым отличались все наши предки.