Прикинув все это, Манрик взглянул на
Энтрага с оптимизмом голодной цапли при виде лягушки, и улыбнулся
во все тридцать два зуба, порядком напугав этим виконта Валме:
— Итак, мы ждем ваших извинений… граф
Ариго.
Титул, обладателем которого он стал
минуту назад, окончательно добил Энтрага. Он тоненько взвизгнул и
кинулся к ближайшему пролому во внешней стене, путаясь в
собственной портупее. Дарави едва не плюнул с досады. Алва,
стоявший до сих пор совершенно неподвижно, внезапно прыгнул, как
тигр, наперерез врагу. Энтраг попытался руками поймать летящее ему
в лицо лезвие, но Алва сделал финт и вспорол графу живот. Тот с
воплем повалился на землю, корчась в предсмертных судорогах. На
лицах всех свидетелей – и секундантов, и зрителей – появилось
отвращение, но Манрик не смог бы сказать, к чему оно относилось: к
бегству Энтрага или к поведению Алвы.
Впрочем, было одно исключение.
Капитан Феншо-Тримейн воспринял произошедшее совершенно равнодушно.
Он даже не пожелал тратить время на ожидание, пока граф Энтраг
перестанет биться в последних корчах.
— Прошу вас обозначить линию,
господа, — обратился он к секундантам, словно не слыша стонов
своего предшественника.
Теньент Миквиц, не торопясь, выступил
вперед. Он церемонно обнажил оба своих колишемарда и
продемонстрировал их Манрику. Тот небрежно кивнул. Миквиц приложил
острие одной шпаги к эфесу другой и опустил клинки на землю
недалеко от внутренней стены Нохи, подальше от луж крови. Солдат,
пришедший вместе с ним, подал открытый ларец. Оба секунданта, взяв
специальные деревянные молоточки, вбили между полуразрушенными
плитами двора длинные колья, каждый со своей стороны шпаг, отметив
тем самым необходимое для поединка расстояние.
Противники одновременно шагнули
вперед, ставя ведущую ногу на линию. Глаза Алвы рассеянно блуждали
по стенам аббатства, тогда как Феншо-Тримейн в упор смотрел на него
с такой ненавистью, что этот взгляд был равносилен смертному
приговору. Манрик и Миквиц тем временем опутали ноги противников
ремнями, накрепко зафиксировав каждого на своем месте.
— Его светлости конец, — вполголоса
сказал Дарави на ухо Валме. Кавалер был доволен: еще бы, он вытащил
из колоды своей судьбы козырной туз! Нынешним же вечером все
столичные гостиные откроют свои двери для безвестного
провинциального дворянчика. Дарави явно предвкушал сенсационный
рассказ о гибели храбрых Людей Чести и не менее храброго Первого
маршала Талига.