А взять римлянок! У них нет
собственных имен, только имя рода. Поэтому у Клавдиев все женщины –
Клавдии, у Эмилиев – Эмилии… Поскольку в семье может быть несколько
дочерей, то первую зовут Клавдия Старшая, следующую – Клавдия
Младшая. Затем приходится считать: Третья, Четвертая, Пятая… В
списки граждан обязательно заносят имя отца и мужа женщины – как
иначе отделить одну Клавдию от другой?
По этой причине римляне награждают
людей прозвищами. Имя Гай Юлий ничего не говорит, но если добавить
«Цезарь», станет ясно, о ком речь. Прозвище Цезарь, кстати,
означает «косматый», кто-то из предков великого диктатора был
таким, хотя сам Гай Юлий, как известно, был лыс. После того, как
приемный сын Цезаря, будущий император Август принял имя отца,
Цезари в Римской империи стали множиться: каждый из последующих
императоров считает долгом прибавить к своему родовому имени столь
славное…
Я увлекся. Старики любят
поговорить…
Я принадлежу к роду Корнелиев, но не
патрицианской его ветви, из среды которой вышел завоеватель Африки
Сципион, жестокий диктатор Сулла и прочие убийцы, чьими мерзостями
так гордится Рим. Мой дед, Марк Корнелий, родился в бедной
плебейской семье, основатель которой носил прозвище Назон, то есть
«носатый». Носатые в нашей семье давно перевелись, но прозвище
осталось. Семья Назонов, как тысячи других римских бедняков,
десятилетиями жила на государственное пособие: получала бесплатно
хлеб и масло, иногда деньги. Кроме того, Назоны состояли клиентами
Эмилиев: те давали им деньги, одежду, взамен Назоны как и прочие
клиенты голосовали за Эмилиев на выборах и шумно поддерживали на
форумах. Вы спросите, почему мои предки не пошли на службу
знаменитым Корнелиям, не стали греться в лучах славы патрицианского
рода? Потому что Эмилии платили больше. И предки предпочли вкус
хорошего вина и тепло жаровни, полной углей, эфемерной славе
однофамильцев. Назоны издавна славились расчетливостью.
Мой дед стал первым в семье, кому
надоела сытая, но скучная жизнь. Началась эпоха гражданских войн…
После убийства Цезаря потомки знатных родов раздирали страну на
части, и молодой Назон быстро нашел себя в этой смуте. Его патрона,
сенатора Эмилия, внесли в проскрипционные списки и объявили награду
за голову. Октавиан, в ту пору еще не Август, безжалостно
расправлялся со своими врагами. Денег не жалел. Но не все
прельстились его серебром. Случалось, даже рабы прятали своих
господ, а затем помогали им скрыться. В Риме об этом знали.
Испуганный Эмилий переоделся в лохмотья, пробрался ночными улицами
и постучал в дверь потомственного клиента, умоляя спрятать его.
Свою просьбу он подкрепил увесистым кошельком. Молодой Назон
кошелек взял и Эмилия приютил. Но рано утром сбегал к Агриппе,
правой руке будущего Августа… Излишне говорить, что денарии Эмилия
доносчик оставил себе…