Наместник не знал, куда деть глаза.
–
Я сомневался… – наконец произнес он сдавлено. – Ауксилии под
началом Назона были разбиты.
–
Нам ударили в спину! – поспешил отец. – Неожиданно, когда мы
сражались с другими. Германцев было вдвое больше.
Но
Август продолжал смотреть на наместника.
–
Когорта ауксилиев бежала с поля боя?
–
Нет, Цезарь! Отступили германцы.
–
Варвары захвали знамя и значки когорты?
–
Нет, Цезарь.
–
Почему говоришь, что когорту разбили?
–
Ауксилии понесли большие потери. Был убит или ранен каждый
второй.
–
А у германцев?
Наместник замялся. Отец вновь не выдержал:
–
Перед тем, как нам ударили в спину, мы положили сотни полторы.
Потом меня ранили… Но мне говорили, что галлы убили еще не менее
двух сотен. Иначе германцы не ушли бы.
–
Я постарел, – со вздохом произнес Август, – и многого не понимаю.
Наша когорта сражалась на два фронта. Ауксилии сохранили строй,
значки и знамя, они убили много врагов и заставили германцев
отступить. Мне говорят, что это поражение. Когда я был молод и сам
водил легионы, такое считалось победой.
Наместник смотрел в стол. Август вновь повернулся к отцу. И вдруг
заговорил на греческом.
–
Ты сын всадника, но носишь простую тогу. Почему?
–
У меня нет имущества для ценза всадника, – ответил отец на том же
языке.
–
Сколько времени ты командовал когортой?
–
Больше трех лет.
–
Вы часто брали добычу?
–
Часто.
–
И ты не сумел скопить четыреста тысяч сестерциев?
Отец молчал.
–
Он распутник? – повернулся Август к легату Пульхру. – Тратит все на
вино, женщин и другие удовольствия?
–
Нет, Цезарь! – возразил легат. – Назон живет, как простой солдат. Я
никогда не видел его с женщинами, у него только одна рабыня, а воду
он пьет чаще вина.
–
Куда ты подевал свои деньги? – сердито спросил Август отца.
–
Я раздал их галлам, – выдавил Луций.
–
Зачем?
–
Они хорошо сражались…
Отец хотел добавить: «Им ведь так мало платят!», но вовремя осекся
– размер жалованья ауксилиям утверждал император.
–
Ты выдавал им награды из своих денег? – уточнил Август.