Я обозвала себя дурой. Я так ошалела от волнения, что забыла,
зачем вообще нахожусь на Фронтире. Точнее, я еще не знаю, зачем —
но ведь догадываюсь. И тот, кого нам предстояло убрать — тоже
наверняка догадывался...
Но зачем ему я? Глупо думать, что я знаю какие-нибудь тайны. Я
даже разведданных не получила.
И если так, то Аджи мертв…
Эту мысль я не могла держать в голове. Как горячую картошку — в
руках. Она прыгала, выскальзывала, и вместо нее приходили какие-то
другие соображения, идиотические и бессмысленные. Что это все-таки
охотники. Или не охотники. Или кто угодно, но только не…
Пятнадцать лет. Сорок шесть забросов, из них четыре — предельной
категории опасности, уже после приговора. Сколько раз он спасал мне
жизнь — я давно перестала считать. Даже если я каким-то чудом
выживу и вернусь, и меня не уберут за ненадобностью, а дадут
маленького… Аджи нельзя заменить. Человек, с собакой проживший
пятнадцать лет, горюет по ней, а нукта — не собака…
Но я не выживу и не вернусь.
Нукту не так легко убить. Они малоуязвимы. Они так стремительны,
что попасть в слабое место почти невозможно. Только если
обездвижить, но это сама по себе сложная задача.
Узкий ход. Полутемный гараж. Аджи волновался, а я не поверила
его чутью. Я не слышала цоканья его когтей, когда шла по коридору.
Это я виновата.
Голова заболела. Я свернулась в клубок на узком топчане. Стена
леденила поясницу, я повернулась и прижалась к ней лбом. Даже когда
судья объявил, что меня ждет эвтаназия, мне не было так страшно.
Суд прошел быстро, я не успела поверить в происходящее. А через
пару часов родилась Янина Лорцинг, и моя жизнь снова зависела
только от меня и Аджи.
Лишь бы не мучили сильно…
И когда я собралась умереть прямо здесь, не дожидаясь пыток, ко
мне прорвались не мои эмоции.
Сначала я решила, что у меня галлюцинации. Аджи никогда прежде
не признавался, что боится.
…ему едва ли не хуже, чем мне, он дуреет от бессилия и
одиночества, мечется по замкнутому пустому пространству, где даже
сломать нечего. Он готов атаковать любого, кого увидит. Ни одно из
чувств, включая отсутствующие у человека, не может найти выхода из
клетки. Перенапряженный мозг дает сбои, Аджи обманывается, бросаясь
на мнимый запах, неслучившееся движение… Он не знает, где я.
Я ощутила, какое немыслимое опустошение чувствует нукта,
потерявший оператора.