Он затянулся и экономным движением хирурга стряхнул пепел в
корзину черной шаманки.
— …с дефицитом кислорода. Молодая жизнь. Очень молодая.
Незадолго до первой войны ррит все-таки начали разработку планеты.
Построили там подземные заводы на полном цикле, чтобы наружу только
готовые хархи выскакивали. И как наши эту Наиргу утюжили… Ни одну
планету так не драли. Живые мины туда запускали тысячами, и все без
толку.
Я вспомнила Макса с «Делино». «Полетели дальше к Ррит Наирге».
Видимо, все же был прототип у истории. Теперь уже не узнать, что
стряслось на самом деле, но что-то — точно...
— Было такое, — сказал Дитрих.
— Жизнь, — повторил Ценкович. — Там была разумная жизнь. Вы
можете это себе представить, разумная жизнь на основе
прокариотов!
Я напрягла мозги.
— Безъядерных клеток? — для меня уточнил Дитрих.
— Именно! — почти с восторгом повторил психиатр.
— Ну и?
— Ррит они были безразличны. Они им не мешали. Ррит дробили
скалы, добывая руду, а эти плескались в океане. Огромные колонии
клеток-прокариотов. Они умели собирать, хранить и вырабатывать
электричество. У них язык был на основе электрических импульсов,
поэтому звукового названия и нет… Сведений нет почти, только из
третьих рук. Какие-то любопытные ррит что-то исследовали, частично
эти сведения получили лаэкно, и уже потом, ошметки — мы. Они, эти
колонии, были вроде живых пней в метр высоты. Передвигались со
скоростью пятьдесят метров в час. Ррит их даже для развлечения не
убивали, ну какое тут развлечение?
Нелюбезный рритский посол Р’харта, помнится, поминал разумную
плесень. Неужели не с потолка взял?
— И что?
— У них было искусство, — вздохнул Ценкович. — Вроде стихов. На
основе электрических импульсов. Понимаете? У пней, состоящих из
клеток-прокариотов, было свое искусство…
— И что случилось?
— Когда наши поняли, что ррит никак не выкурить, — сухо сказал
шумер, — они снесли всю биосферу планеты. Всю вообще. Она и так
слабенькая была, недавно зародившаяся. Астероидный пояс рядом
случился, даже бомб тратить не пришлось… Там теперь ничего нет.
— Жалко, — сказала я. — Неужели никто не знал?
— Почему? — вскинулся Ценкович. — Знали. Но шла война. Лес рубят
— щепки летят. Вы вспомнили про Магелланово облако, а я про Наиргу.
У меня есть гипотеза, что многих рас просто не замечают. А многих
долго не замечали и, в конце концов, уничтожили. И теперь уже
никому нет до этого дела. А какое богатство впечатлений могло бы
дать общение с принципиально иной расой!