— Я очень польщена, — сказала я, немало опешив, — но зачем я вам
нужна?
— Честно? — тонко улыбнулся местер Ценкович. — Совершенно не
нужны. Но, во-первых, я обещал и сдержу слово, а во-вторых, у нас я
легко могу устроить вам операцию.
— Какую операцию? — глупо спросила я, окончательно
растерявшись.
Элия Наумович на меня умилился. Заулыбался. Огромные черные
глаза заблестели, в чаще бороды впервые показались зубы:
кривоватые, но хорошего оттенка.
— Запчасти, — сказал он. — Вам, к несчастью, выдали не полный
комплект. Но это можно поправить. У нас отличные врачи. И вы будете
хмурить бровки, морщить носик и подмигивать. Это здорово прибавит
вам обаяния.
— Я думала, это делают только на Земле…
— Делают, — с легким пренебрежением сказал Ценкович. — Но там
вас будут резать и зашивать, и продержат еще месяц на реабилитации
— а вы знаете, сколько стоит день пребывания в более-менее
приличной клинике. А мы не будем вас резать, — и он подмигнул с
детским задором. — У нас другие методы. Мы немного пошаманим, и все
вырастет само.
Я засмеялась.
— Так вот, — продолжал он уже совершенно серьезно. — Я не могу
обещать, что это будет совсем даром, но накладно для вас не будет —
обещаю.
— То есть как?
— Элементарно, — он пошевелил пальцами. — Вы служили в составе
наших частей. Вы получите индикарту. Вы приходите на прием ко мне,
я с вами работаю как психотерапевт, мы решаем ваши проблемы. И я
пишу, что вам показана пластическая операция. По психологическим
причинам. И вам ее делают как солдату Урала — бесплатно. Затраты —
только на временное проживание там у нас.
Я стояла и моргала, не в состоянии поверить своим ушам.
— Элия Наумович! Зачем?
— Да прекратишь ты задавать глупые вопросы или нет? — напоказ
рассердился вавилонский муж и начал сверкать глазами. — Зачем,
зачем! Можешь ты поверить, что люди иногда делают добрые дела
просто потому, что им это ничего не стоит? И вообще, — он
развернулся, собираясь уходить, но еще глянул на меня через плечо,
— одного человека ты своими «зачем» вогнала в хронический стресс. А
это человек, имеющий значение для человечества, бестолковая ты
девчонка! Три десятка лет! Инфантилизм прогрессирует!
Он зашагал по кают-компании, дальше к жилым помещениям, бурча
под нос странноватые числовые выкладки по поводу возраста
формирования личности в разные века человеческой истории. Вывод, к
которому он пришел, я краем уха услышала, но ничего высоконаучного
в нем не было.