И тогда я заметила что-то вроде створок на ее брюхе, десять или
двенадцать маленьких заслонок парами шли от грудины к хвосту.
Нижняя пара была приотворена, и внутри показывалось что-то светлое,
влажное, совсем не бронированное…
Это я понимаю. Я зачет сдавала. Поколение Аджи уже
совершеннолетнее, но еще недостаточно взрослое, чтобы кто-нибудь из
них мог занять место ее собственных самцов. Да и не станет Мела
менять привычных мужей. Она отложила новые яйца, скоро вылупятся
крохи и будут кормиться молоком…
Протомлекопитающие.
Я улыбнулась, когда подумала об этом. Как будто именно это
делало их ближе к нам. Это, а не глубокая генетическая коррекция,
превратившая неуемную агрессию крупных полуразумных хищников в
самозабвенную преданность.
Говорят, технически коррекция оказалось несложной. Но вот
сделать нукт не такими слюнявыми генетики не могут до сих пор.
К воротам вольера я шла счастливая и усталая. Всего пару часов я
провела на ногах, но так изволновалась, что ноги подламывались
точно после марш-броска по пересеченной. Теперь все марш-броски я
буду проходить на пару с Аджи. Ха! На нукту всегда можно повесить
свой рюкзак. И даже самой сесть. Они практически не устают.
На полпути он выскочил из чащобы и стал нарезать круги, держа
меня в поле зрения. Вернее, себя в поле моего зрения, потому что
чувств у нукт больше, чем у людей. У них невероятное чувство
пространства, для них не существует лабиринтов, и видеть им совсем
необязательно. Возле ворот Аджи остановил меня, едва не уронив при
этом, и полез ласкаться. Мне пришлось вытаскивать его чуть ли не за
хвост, потому что из-за дверей на меня по-змеиному шипела Николь.
Ей предстояло идти следующей, но она почти не волновалась. Она
выросла с нуктой, лет до восьми постоянно ходила в слюнях, а когда
видела страшный сон, то сгребала подушку с одеялом и уходила спать
на чердак к Рексу.
Своего друга она назвала Файр.
Файр по-своему уникален — из всех известных мне боевых только он
способен при свидетелях выполнить команду «апорт». Прочие
расценивают ее как попрание их достоинства и смертельно
оскорбляются. Николь сначала думала, что Файр глупый, но он просто
веселый. Помню, на Терре-5 Николь закрутила роман с энтомологом
Хансом. Вот это, я понимаю, энтомолог! На Экмена смахивает, только
благодушный и невозмутимый, настоящий швед. Завидев его, Файр
мгновенно принимал позу угрозы, но Ханс беднягу просто игнорировал.
Файр пробовал на него рычать, — и Ханс зарычал на него в ответ.
Отчаявшись, Файр пошел и стал плевать на хансовы вещи, погубив тем
самым не только свитер, но и часть ценной коллекции насекомых. За
что был Николью нещадно бит. Отлупленный Файр смертельно обиделся,
убежал и три дня блуждал по лесам в одиночестве, но потом вернулся,
понуро прошествовал через весь лагерь и обреченно бухнулся перед
Хансом на спину. В конце концов, они стали не разлей вода. После
того, как Ханс и Николь поженились. Вообще-то у нукт полиандрия, но
приставучий чужак и другой самец собственного прайда — не одно и то
же.