Я много раз проходила тестирование. Десятки раз. Перед каждым
забросом. И когда мне говорили о «небольших девиациях, не мешающих
работать по специальности», — это была правда. Они действительно не
мешали работать. Все остальное штатных психологов корпуса не
волновало.
— Охотно, — у меня сердце замерло в горле от фантастического
чувства полного доверия. Может, от этого голос прозвучал хрипло. —
Если будет такая возможность.
Он вздохнул и на мгновение стал более человечным.
— Хорошо, — проговорил шумер. — Если будет — приходите.
Я действительно к нему приду. Если…
Я не стану оценивать вероятности. Приду и все.
После войны.
Впрочем, главное даже не это.
Здесь были инструкторы!
Я не занималась с инструктором с тех пор, как попала в лапы к
местеру Иннзу. В Центре эту должность не считали необходимой. Все
сотрудники — матерые профессионалы, а при такой убыли личного
состава, какая сопутствует заданиям особой категории, печься о
повышении квалификации просто нерентабельно.
Ох, сколько кристальнейшей правды я о себе выслушала!
«Ты не оператор! — сказали мне. — Ты к нукте бесплатное
приложение. Ты выезжаешь за счет его мозгов и его уровня телепатии,
но это ж не значит, что можно на все остальное положить с прибором!
А если в отключке будешь?»
Когда же обнаружилось, что Малыш — экспериментальная
модификация, что ему нет еще и года, и учила я его сама… лучше б
мне было провалиться в мусоропровод.
Инструктор, высокая худая семитерранка с русыми кудрями и
угольно-черным взглядом, на меня даже не смотрела. Ходила по
тренажерному залу туда-сюда и с шумом выдыхала через ноздри. У нее
было чеканное скуластое лицо, малоподвижное, почти как у меня, но
не из-за дефекта, а просто так. Ее звали Инга Чигракова, и нам уже
доводилось встречаться. Она закончила Академию лет на семь раньше
меня. Как-то раз приезжала повидать учителей.
А мы с Лимар незадолго до того убежали в город. Лазали там с
нуктами по крышам и пугали социально альтернативных членов социума.
Сейчас я не понимаю, почему это так нас забавляло. А тогда мы
животики надрывали со смеху. Потом оказалось, что кто-то из тех
неформалов пошел и пожаловался на нас. Даниэла уже устала ругаться
и соображала, как бы нас наказать, чтобы это не помешало учебе,
когда дверь распахнулась и вошла худая и холодная девушка. Она
походила бы на Снежную Королеву, не будь глаза такими темными и
угольно-раскаленными. «Инга! — воскликнула Даниэла. — Неужели
ты?..» Она в сердцах рассказала Инге, улыбавшейся бесстрастно, как
богиня, что мы натворили. Но та только развеселилась и засмеялась.
Смех ее оказался медленным и красивым, точно звон ледяного
колокола.