Мост был опущен, а надвратная решетка
– поднята: видно, замковая стража не слишком опасалась нападения.
Да и кто осмелится покуситься на покой кирна? Дикие звери не
подходят близко к человеческому жилью, а дикие люди с Беззаконной
гряды предпочитают пощипывать купеческие караваны да взимать дань с
наотшибных деревушек. Даже часовой у ворот, приметив гильдейский
знак на груди Тауринкса, пропустил друида без единого слова.
Тауринкс шел по замку уверенно, не
выказывая ни усталости, ни неуверенности, хотя и того, и другого
накопилось в его душе изрядно. Несколько дней он петлял по лесам,
сбивая со следа возможную погоню, и перешел Драконью реку не
ближним бродом, а дальним, откуда еще четверо суток брел без
роздыху до владетельского кирна. Сонливость приходилось отгонять
чарами, а то и, взобравшись на дерево и околдовав местную живность,
задремывать особенным, друидским сном на несколько часов, чтобы
восстановить силы. И постепенно Тауринкса брало сомнение – а стоит
ли ему тащиться в замок, чтобы передать свое запоздалое
предупреждение? Десять дней, отпущенные им старосте Тоуру, давно
миновали, и владетель, верно, уже отправил дружинников да чародеев
к воротам, чтобы разобраться с пришлыми демонами. Надо ли ноги
тереть, чтобы повторить уже давно ведомое?
Но чем ближе друид подходил к замку,
тем яснее ему становилось – либо владетель не получил вестей из
деревни, либо, что вернее, не придал им значения. Мало ли о чем
болтают невежественные порубежники? Ни следов войска не видел
Тауринкс, ни признаков начавшейся войны. Хотя, возможно, владетелю
Бхаалейна удалось решить дело миром?
Нет, его гонцы смогли бы добраться до
лагеря пришельцев и вернуться в кирн так быстро, разве что отворив
чародейный створ – а таких таланов не может быть в здешнем
захолустье. Отверзательские роды все находятся на императорской
службе, и их потомки либо в столице живут, либо несут дозор в
гарнизонах и на переходных полях, чтобы державное войско могло по
первому зову явиться в любой край обширного Эвейна. А случайных
таланов такого вида до обидного мало.
Первым, кто осмелился заступить
дорогу непрошеному гостю, оказался дородный мужчина в темно‑красном
камзоле старинного кроя.
– Коун друид, – проговорил
он внушительно, – не позволите ли осведомиться, кто вы и с
каким словом явились в кирн Бхаалейн?