– По уставу положено отвечать
«есть!», – поправил старлей язвительно.
Лева промедлил секунду, нагнувшись
завязать шнурки, которых на сапогах отродясь не было. Старлей
зашипел сквозь зубы, и лингвист опрометью ринулся из палатки.
Вертолет садился посреди базы,
напротив командирской палатки. Ветер ударил Леве в лицо, такой
сильный, что веки под его давлением закрывались сами. Вот коснулись
земли маленькие, словно игрушечные колеса, стих оглушающий рокот, и
не успел замереть пятилопастной, будто красная звезда, винт, как из
люка начали один за другим выпрыгивать неуловимо похожие друг на
друга парни в пятнистой камуфляжной форме.
К командиру подошел Кобзев, спросил о
чем‑то – Лева стоял далеко, и уши его еще ныли от звукового удара,
так что лингвист ничего не услышал, – кивнул, явно довольный
ответом. Командир махнул рукой, и двое парней покрепче бросились
помогать вылезающему из вертолета человеку. Тот, впрочем, спрыгнул
сам, сделал пару шагов и застыл, оглядываясь.
Лева понял, что это туземец, раньше
чем осознал это. Лучшее в мире образование подсказывало, что
крестьянин времен мрачного Средневековья должен быть грязен,
обтрепан, изможден, забит – короче говоря, заэксплуатирован до
полусмерти. Человек, стоявший около вертолета чуть ссутулившись,
точно опасался задеть макушкой лопасти, был каким угодно, только не
забитым. Слишком уверенно он стоял, попирая широко расставленными
ногами утрамбованную площадку, и слишком бесстрашно оглядывал ряды
палаток, собравшуюся неизвестно откуда толпу. Незнакомые одежды и
непривычные повадки пришельцев из параллельного мира не вызывали в
нем опасения или суеверного ужаса.
И нищим он тоже не был. Добротный
зеленого сукна… камзол, решил Лева; такие же добротные штаны с
кожаными нашивками на коленях и ягодицах, высокие шнурованные
башмаки и нечто вроде плаща, но не расплескавшегося свободно за
спиной, а пристегнутого к плечам, к поясу, к бедрам. Лева сначала
не сообразил, для чего, а потом понял – это на батальных полотнах
свободно ниспадающий плащ смотрится красиво, а попробуй пройтись в
таком, ни за что не зацепившись и ничего не свалив! А так и удобно,
и плащ при тебе, в случае чего – отстегни и заворачивайся. И,
словно этого было мало, на груди туземца красовалась серебряная
бляха размером с медаль «За отвагу», только не на орденской
ленточке, а на серебряной же цепи.