Да, первые годы Алпаслан помнит смутно... Впрочем, тогда он
носил иное имя, коим его величала лишь мать, — на кухне, где
ребенок проводил большую часть времени, его называли разными
обидными прозвищами. Белая собака было самым «нежным» из них.
Впрочем, такое отношение к мальчугану сохранялось лишь до того
момента, пока мама не стала младшей женой Беркера-ага. С появлением
маленькой Эсины изменился как статус молодой женщины, так и ее
привилегии — и последние полгода жизни в гареме мальчик провел
рядом с мамой и сестренкой в женских покоях.
Самое лучшее, самое спокойное и счастливое время в его
сознательной жизни...
А в семь лет Беркер-ага отдал его в корпус ени чиры. И тут-то
мальчуган узнал, что такое настоящая ненависть, ярость и страх.
Пусть на кухне гарема его унижали и обзывали обидными словами, там
его, по крайней мере, никто не бил. Легкие подзатыльники (правда,
будучи на кухне он их легкими не считал) не в счет. А вот в
корпусе...
Сейчас Алпаслан вспоминал это время с легкой ностальгией — ибо
он с честью, достойно мужчины прошел все испытания, брошенные ему
судьбой. Корпус стал местом, где сырое железо его тела и души было
расплавлено и перековано заново — в стремительный и разящий клинок.
Вот только чего будущему «льву» стоила эта перековка в те детские
годы...
Сегодня Алпаслан умом понимал причину ненависти будущих
соратников. Зависть. И хотя бывший раб никогда не думал, что у
других могут быть основания ему завидовать, он очень сильно
ошибался...
До корпуса Алпаслан никогда не голодал, даже не знал такого
понятия — голод. Пусть на кухне его кормили не яствами для гарема,
но на миску жирной бобовой похлебки на мясном бульоне, да с
изрядным куском пресной лепешки он всегда мог рассчитывать.
Перепадало ему и с господского стола, а уж мама всегда запасала
сладостей к их встрече. Попав же в корпус и столкнувшись на первых
порах с довольно скудным рационом (как ему тогда казалось),
мальчишка позволил себе сказать об этом вслух, ну а заодно поведать
только-только появившимся товарищам, как питался раньше. Его
жестоко избили — и продолжали избивать всякий раз, когда «откормыш»
приходил есть.
Учителя в тот момент еще не вмешивались в отношения между
будущими ени чиры. Какое-то время мальчишкам лишь давали немного
еды из остатков трапезы старших учеников, да предоставили ночлег в
старой, полуразвалившейся казарме. Зато учителя ненавязчиво, но
очень внимательно следили за тем, как себя проявят юноши, находясь
в среде себе подобных, среди равных. Будущие харизматичные лидеры
нередко проявляли себя именно в этом бараке.