— Арыкан, давайте!
Десятник не повторяет моей команды: все хумбараджи, самые
высокие и крепкие мужчины в сотне, бегом вырываются вперед, более
всего спешат отрядные факелоносцы. Через несколько мгновений
раздается шипение зажженных запалов — и десяток гранат взмывает в
воздух.
— Еще!
Хумбараджи не ждут моей команды, первая партия гранат взрывается
точно на гребне вала, а вторая уже взмыла в воздух.
— Байбарс, вперед!
— Арра-а-а!!!
Боевой клич, исторгнутый мечниками ени чиры, сотрясает воздух, в
ответ же раздается лишь жиденький залп едва ли из десятка стволов и
разрозненный, но явно не многоголосный вопль. Впрочем, ему вторит
точно такой же жиденький залп всего в десяток выстрелов из-за нашей
спины. Сколько же моих воинов погибло... Они за это заплатят!
Когда нужно, панцирные серденгетчи умеют бегать очень быстро —
насыпь в три человеческих роста мы преодолеваем едва ли не за
тридцать ударов сердца. Ноги даже не устают — я крепко учил своих
воинов и занимался вместе с ними, нам подобное препятствие на
зубок.
Уже перед самым гребнем жестом приказываю остановиться,
одновременно вытащив из-за кушака самопал. Моему примеру следуют
еще семь бойцов — все, кому хватило денег купить столь редкое и
дорогое в наших краях оружие.
Как я и предполагал, противник ждет нас — они собирались сбить
нас огнем в упор. А вот не получилось! Как только над гребнем
показался самый любопытный враг (а где же только что топавшие по
склону ени чиры?), я тут же разрядил самопал ему в голову. Это
послужило сигналом: стрелки врага не выдержали напряжения и
показались над гребнем, сжимая огнестрелы в руках, но по ним тут же
ударили бойцы Алпа. Отстрелялись и мы. Немногих удалось убить — все
же земляной гребень служит неплохой защитой, — но прицелиться мы
врагу не дали. Встречный залп задел всего четверых мечников.
— Арра-а-а!!!
С яростным боевым кличем мы взбираемся на гребень — и врубаемся
в ряды изготовившихся к схватке бойцов врага.
Ближайший ко мне воин атакует стремительным уколом шпаги. Удар
по клинку снизу-вверх — поднимаю его, «раскрыв» противника, и тут
же рублю по диагонали сверху: острие ятагана рассекает шею
врага.
Блоком лезвия встречаю удар, прихватываю левой за сжимающую
шпагу кисть — и пяточка рукояти находит челюсть противника в
восходящем ударе, обратным движением режу горло атаковавшего меня
бойца. Почему-то отмечаю пшеничные усы и соколиные перья на
роскошной шапке из куньего меха.