— Подождите... Но разве их войско было столь
немногочисленно?
— Нет, конечно! Пленный был из рогорцев и силы севших до того в
осаду оценивал примерно в три с половиной тысячи воинов. Силы
осаждавших лехов — около семи-восьми. Объединенная армия стронулась
с места вечером третьего дня, а в крепости остались лишь
добровольцы, равным числом с обеих сторон.
— И возглавил их великий князь...
— Верно. Его звали Торог... Так вот, он оставался истинным
наследником короля Когорда в глазах рогорцев, но также, приняв
титул великого князя от короля Якуба, стал и могущественным лехским
дворянином. Идеальный кандидат на роль командующего объединенным
войском... И тем глупее было оставлять его здесь, во главе
незначительного гарнизона! Теперь армию ведут сразу два полководца,
причем бывшие враги — что нам на руку! Я уверен, их вражда скажется
на ходе будущей битвы... Но что касается князя Торога — как знать,
быть может, это был его собственный выбор, быть может, муки
совести, вина перед отцом заставили его искать смерти в бою?
— В таком случае, я выполнил его волю.
Эх, как же тяжело было удержаться от самодовольной ухмылки! Но
ведь удержался же! И вновь в глазах собеседника отразилось легко
читаемое удовольствие — хотя я уверен, что захоти Беркер-ага скрыть
свои чувства, и он без труда сумел бы это сделать.
— А принц Торог выполнил свое предназначение в качестве
командира крепости. Надо же, — усмешка стамбу агасы из добродушной
стала вдруг злой, — сколько сюрпризов нам подготовили склабины! И
сколько достойных мужей мы потеряли под стенами этого жалкого
укрепления!
Вот этот гнев действительно тяжело было бы скрыть!
— Ты подумай, мы потеряли более двух с половиной тысяч погибшими
и умершими от ран, свыше семисот воинов вернутся в строй через
несколько месяцев, если вообще оправятся! А главное, Торог выиграл
время. Мы возьмем крепость не раньше чем через два дня.
— Отчего именно этот срок?
Беркер-ага уже успокоился: глаза его перестали метать гневные
молнии, а голос затих. Не спеша отвечать на мой вопрос, он взял
сушеную, засахаренную дыню — а говорил, что сладкого нет! — и
отправил в рот солидный кусок, после чего принялся тщательно, с
показным удовольствием жевать.
— Мы заняли вал, под его прикрытием проведем подземный ход и
заложим мину под северную стену. А в день штурма мощным
артиллерийским обстрелом обозначим атаку на южную. И, как только
склабины уверятся в направлении главного удара, сосредоточив для
его отражения основные силы, мы подорвем мины. Все равно пороха
потратим меньше, чем если бы пришлось действительно разбивать стены
орудиями... После им уже не выстоять.