— Добрая смерть. Достойная воина.
Ируг лишь горестно вздохнул.
— Буду уповать, — Ясмень тряхнул повисшей как плеть левой рукой
с плотно перевязанным предплечьем, — что сумею пасть не менее
славно.
— И в чем эта слава, — с трудом выдавил из себя Ируг, —
погибнуть от рук врага? Что его ребенку от этой славы? Он ведь не
запомнил отца и никогда уже его не увидит. Что его жене от этой
славы? Ведь его объятия уже никогда ее не согреют... Что нам,
рогорцам, от этой славы? Торог был не просто воином, коих сегодня
пало сотни, и не просто полководцем — он был нашим знаменем!
Символом стражи, символом этой крепости — неслучайно же на его
знамени был выткан барс! Теперь же нет ни мужа, ни отца, ни
знамени... Только прах.
Пан Ясмень прищурился:
— Воинская судьба изменчива, и каждый из нас может погибнуть в
любое мгновение. Каждый из нас имеет семью или когда-то ее имел,
каждый был кем-то любим — хотя бы и родителями. Поверь мне, тех,
кто пал сегодня от руки великого князя, на юге будут оплакивать с
неменьшей болью, что и мы Торога... Но ты не прав вот в чем: после
гибели князя кое-что все же осталось — его поступок и его выбор. Он
принял командование над обреченными погибнуть в этой самой крепости
— ради того. чтобы большая часть войска спаслась. Он вел воинов в
бой, вдохновляя их своим присутствием и примером, но ведь будь
иначе, и Торог Корг не стал бы знаменем, о коим ты сейчас говорил.
Он полководец и правитель, павший в схватке, — а много ли
правителей идут в бой вместе со своими людьми? Бесспорно, это
рискованно и глупо — но разве присутствие короля на поле брани не
вселяет ли веру в воинов? А скорбный конец Торога — это жертва.
Жертва ради спасения армии, что, в свою очередь, пожертвует собой
ради спасения жителей этой страны. И воинам будет проще примириться
со своей участью, зная, что их вождь уже прошел этой дорогой...
В наступивший тишине ясно раздался глухой рокот пока еще далекой
грозы.
— Войтек! — позвал Ируг уцелевшего десятника кирасир.
— Да, сотник.
Ируг внимательно посмотрел в темные провалы на месте цепких
серых глаз — в темноте их цвет разобрать конечно же невозможно.
— Если решились — действуйте. Дождь смоет следы.
Войтек кивнул и чуть слышно скомандовал:
— Взяли!
— Скажи-ка мне, сотник, а сколько еще людей знают о подземном
ходе?