кирпич, да построить дом, как у братьев Алябушевых в Орде. Обязательно двухэтажный
дом-от что б был, в нижнем этаже производство
наладить: красильню устроить, или начать посуду
черепанить22, а еще лучше лавку открыть. Нанять работников, товар из Кунгура возить от купца Черноусова, а чтоб в Кунгур не порожняком ехать, скупать здесь семена льна, клевера, масло, яйцо и там продавать». Игнатий зачерпнул большой деревянной ложкой кусок мяса. Его примеру последовали остальные. Слава Богу, еды в доме в достатке. Мария, молчаливо сидевшая напротив Игната, втайне любовалась им. Хороший муж ей достался – баской, работящий, с ним как у Христа за пазухой. Гриша тихонько ущипнул под столом Фису, та тут же толкнула его рукой.
– Гриша, – мать укоризненно покачала головой,– Сано Серьгин23 не обижает своего брата Ефимку.
Гриша пригнул голову и запихнул в рот полную ложку похлебки: обидишь Фису, как же…
Михаил Федосеевич задумчиво отложил в сторону бумагу и карандаш, вышел из-за стола и погладил окладистую бороду: да, немалый доход принесла бакалейная лавка и постоялый дом в Орде, но не стоит торопиться и записываться в купеческую гильдию, чтоб потом не спокаяться.24 Что ни говори, а налоги на крестьянина гораздо меньше. Вон, Орлов Дмитрий, бога-а-а-тый торговец, живую рыбу из Екатеринбурга возит, а тоже крестьянином числится. Или черепанщик Титов, какая у него мастерская на нижнем этаже дома, и продажа глиняной посуды налажена, а все же предпочитает оставаться крестьянином.
В комнату заглянула жена Татьяна:
– Айда ужинать Михаил, заждались тебя. Чуешь25?
– Ровно26 я недолго туто. Иду…
«Да… Крестьянином числиться – это лучше…» – продолжал размышлять про себя Михаил, направляясь в кухню.
За столом уже собралась вся семья: старший сын Павел с женой и сыном, средний сын Алексей и младшая доченька Надя. Для Павла с семьей и сделали прируб к дому. Теперь Алексея надо бы женить.
– Чё это Егорка уросит и вертится? Не захворал ли? – Федосеевич встревожено взглянул на внука.
– Да нет, – ответила Татьяна,– ись27хочет. Сноха сунула ребенку в руки краюшку хлеба, и тот потянул ее в рот.
Михаил сел за стол, взял ложку, зачерпнул суп и снова углубился в свои мысли.
Сноха снова на сносях. Ничего, внук или внучка – ведь это продолжение его самого. Внимательно посмотрел на дочь: высокий рост в сочетании с черными волосами и задумчивыми карими глазами прибавлял ей как минимум пару лет, а ведь ей всего-то семнадцатый годок. В меня пошла. Последнее время она какая-то молчаливая, вроде бы и делает что-то, но о чем-то непрерывно думает. Уж не влюбилась ли? Хотя, что здесь странного, я в ее годы уже ухаживал за