Официант поставил на стол чашечку капучино, а я всё колебался, впившись взглядом в необъяснимо пугающий белый прямоугольник.
Я вскрыл конверт и достал вчетверо сложенный лист мелованной бумаги.
Сделав глоток, я развернул послание; прочитав четыре коротких, вырезанных из газеты слов, поперхнулся и закашлялся.
Все обернулись в мою сторону. Девушки за угловым столиком захихикали.
– Ничего, ничего, – смущённо пробормотал я, скомкав в руке послание. Но эти слова пылали перед глазами:
ЭТО ТЫ УБИЛ ЕГО
Я подъехал к ресторану «Парнас». Преимущественно русская кухня, интерьер напоминает банкетный зал Центрального дома литераторов. Сергей внёс половину стартового капитала, но всеми делами управлял Дима. Сергей лишь изредка появлялся здесь в виде живой рекламы, привлекая посетителей… хотя некоторых он отпугнул, закатив парочку скандалов.
Люди ещё толпились у входа, зыбким ручейком втекая внутрь. Рядом остановился тёмно-зелёный «форд». Из машины вышел Боголепов – спокойный и задумчивый, как всегда. Увидев меня, он улыбнулся:
– Мне почему-то казалось, вы не приедете.
В зале на каждом круглом столике, накрытом красной бархатной скатертью, мягко горела лампа под голубым абажуром; бутылки вина, салатницы, закуски. Также у стены был накрыт большой «шведский стол».
– О, все уже здесь, – заметил Боголепов. – И Аронов, и Разин, и… Доренко.
– Доренко? Этот-то здесь что делает? Воистину: «Ад опустел, и демоны все тут!».
– Готов поспорить на миллион, Разин уже предложил ему написать книгу о нашем общем друге, его яркой и драматичной жизни и внезапной и загадочной смерти.
Мы сели. Минуту спустя на сцену в глубине зала выпорхнул Разин, и все притихли.
Надо отдать ему должное – увертюра к симфонии скорби получилась проникновенная. Сергей ушёл от нас, но его душа сегодня здесь, среди нас, я чувствую его присутствие. И он не хочет, чтобы мы грустили. Он радовался каждой минуте на этой земле, будем радоваться и мы, что знали этого великого человека. Господа, я прошу вас встать.
Торжественная тишина. Я встал и огляделся. Сумрачные, строгие лица. Мой взгляд наткнулся на Доренко, и сердце кольнула тревога.
– Садитесь, – сказал Разин, и все шумно выдохнули и расслабились.
Теперь можно было приступить к главному.
Боголепов налил себе Каберне Совиньон и навалил салату с горкой.