Получалось, в общем, не плохо.
Просьбы поболтать я проигнорировал, а вместо этого стал внимательно
наблюдать за птицей, севшей на ветку. Затем в траве увидел крупного
богомола. Тронул его лапой. В ответ, грозно растопырив крылья,
козявка попыталась меня укусить. Собачьи инстинкты работали на всю
катушку. Я успевал одёрнуть лапу, а насекомое вращало головой,
пытаясь получше рассмотреть своего обидчика.
Не выдержав такого игнорирования
вопросов, ко мне подошли и взяли за морду. Я слегка придавил
богомола лапой, чтобы тот не сбежал.
— Ну, рассказывай! — лицо Бублика
было серьёзно, как никогда, и очень близко.
Конечно, противно, но надо! Я широко
и размашисто, как можно слюнявей лизнул его, стараясь зацепить нос
и глаз. Я большой. Фактор неожиданности сработал.
— Твою мать! Блохастый! — завопил
Бублик.
Корж заржал:
— Рассказали? Ты ему диссертацию дай,
он прочитает и ошибки поправит. Только сейчас ему лапами писать
неудобно, ему клавиатуру надо, для когтей самое то.
Я демонстративно-показательно дал
лапу.
— Не надо мне давать лапу,
рассказывай, как ты патроны унюхал, — бурчал Бублик, вытирая от
слюней лицо.
Тогда я завалился на спину,
подставляя пузико для почёсывания. Ко мне подошёл Корж:
— Не получится сегодня с тобой
разговора. То ты собака тупая и блохастая, а то так глянешь, будто
и впрямь диссертация с ошибками вышла, — сказал он и почесал меня
по рёбрам.
Люди даже не представляли, какое
количество их догадок верно, просто не находили этому
подтверждения.
Следующая остановка была уже поздно
вечером, на мансардном этаже большого и ухоженного коттеджа на
окраине зажиточного посёлка. Тщательно проверив двери и
светоизоляцию, люди поели и улеглись спать, не забыв мне выдать
поручение по охране помещения. Хорошо, буду охранять как могу.
У меня был тяжёлый день, и я задрых
без задних ног.
— Эй! Хватит дрыхнуть и ногами во сне
дрыгать, уже утро. Есть будешь? — и носок сапога слегка почесал
меня вдоль хребта.
Я нехотя поднялся, зевнул, потянулся.
Хвост в предвкушении завтрака вилял. Я попытался понять, какие
мышцы работают, когда хвост движется, но обратной связи не было —
просто сам виляет. Ну и ладно, не мешает. Могло быть и хуже. Мне
подвинули большую миску с разогретой тушёнкой. На журнальном
столике было сервировано на три персоны. Моя миска была правильная:
мужики не поленились где-то отрыть небольшую эмалированную — я
таких сто лет не видел. Взгляд скользнул в поисках столового
прибора, и я чуть было не протянул лапу к ложкам и вилкам, лежавшим
на салфетке. Надо за собой следить.