Он упал на землю и тут же увидел
тёмную мазню тяжёлого ботинка, стремительно приближающегося к его
лицу. Яркая вспышка жёлтых искорок перед глазами - и Глен на
несколько секунд провалился в черноту. Когда же он пришел в себя,
то с трудом разомкнув заплывающие глаза, увидел склонившегося над
собой Генри Смита. Тот плакал, но при этом не протягивал ему руку,
чтобы помочь подняться, как ожидал Марш. Вместо этого
несуразный тощий подросток замахивался и пинал его, что было сил. А
откуда-то издалека, сквозь пелену собственного пульса, стучащего в
висках он слышал громкий хохот победивших задир.
- Давай, бей его, Дохляк! –
смеялись они. – Докажи, что ты мужик! Ты же рыцарь, чтоб тебя!
Давай, бей дракона!
Этого Марш никак не ожидал. Он готов
был увидеть что угодно – спину убегающего Генри, или то, как он
рыдает сидя в углу решетчатой ограды. Или просто улыбнуться
его тоже разбитому лицу. Но то, что Генри будет со всей силы бить
его – было слишком. Тот, кого он вызвался защищать, оказался
ещё большим дерьмом, чем те, от кого он пытался его защитить. И тут
ему стало по-настоящему больно. Люди слабы сами по себе. И
эгоистичны. Конечно, Генри понимал, какое дерьмо он тогда творил,
оттого и блестели слёзы на его глазах. Но он продолжал, найдя
временное спасение в самом простом и лёгком пути – играть по
правилам другой стороны. Примкнуть к врагу. Предать своих
защитников.
После этого случая"лучик Божий"
значительно потускнел. Нет, его свет не оставил Марша, и он
по-прежнему считал, что поступает абсолютно верно, просто теперь он
начинал каждый раз задумываться над тем, а стоит ли это того?
Действительно ли он должен защищать всех неспособных сделать это
самостоятельно? Быть может, многие из них не заслуживают подобного
и вообще должны быть вычеркнуты из всевозможных уравнений как
заведомо неверные, бесполезные символы?
Служба в армии, в которой он раньше
видел своё предназначение, также перестала казаться ему той
радужной перспективой применения своего обострённого чувства
справедливости. Словно подтрунивая над его моральными дилеммами,
судьба уготовила ему Афганистан. Скорее, он сам себе его уготовил,
потому что "не мог поступить иначе" и отправился туда
добровольцем.
И не смотря на то, что он прослыл
хорошим солдатом, с начальством и сослуживцами у него "не
срослось". Не потому, что он был трусом, не прикрывал их спины, или
не выполнял приказы. Нет, это было не так. Скорее потому, что
пытался применять к ним свои высокие стандарты справедливости. А
это было абсолютно не уместно на войне, где мирный житель от
потенциального противника отличается только наличием или
отсутствием АК-47. А, зачастую, это один и тот же человек, которому
ты помогаешь днём, а ночью получаешь от него пулю в спину. Прямо
как тогда с Генри-Дохляком, рядом со школьной оградой.