- Там по пояс, - фыркнула его спутница, в то время как мокрая и
напуганная «гонщица», едва выбравшись из воды, оказалась крепко
поймана за ухо кем-то из прохожих. Кое-кто теперь долго не сможет
гонять на боте, да и просто сесть может быть проблемой…
- Здесь ты порядок навела, - снисходительно прокомментировал
парень, когда пруд остался позади. До заветной кафешки осталось
перейти еще пару улиц, десять минут неспешным шагом. Похоже, через
пару дней жара станет невыносимой, если даже в пять часов вечера
хочется залезть в прохладный кондиционированный уголок.
- Тебе не жарко? – заботливо спросил парень.
- Неа, - Во взгляде девушки вдруг мелькнула совершенно
нетипичная властность, и ее спутник уловил кокон прохладного
воздуха, мгновенно окруживший обоих. Вот какая умница, поняла намек
и проявила заботу не только о себе.
- Ты у меня хорошая, - тихо сказал он. – Добрая и Ясная…
Она довольно улыбнулась, да так, словно именно этих слов от него
и добивалась! Вот только выражение его лица ей не понравилось,
слишком мрачное! Впрочем, он и без слов все понял, и поспешил
объясниться.
- Давно нет вестей, - мрачно сказал он. – Ты же знаешь, там
война идет. Если они до сих пор не прилетели… Боюсь, случилось
что-то нехорошее и мы их не скоро увидим.
- Увидим, - вдруг сказала она, при этом совершенно по-детски
повисая у него на руке. – Скоро. Ну, идем!
- Ты что-то знаешь? – решился на прямой вопрос парень, но не
дождался ответа, потому что кафешка уже рядом, а мороженое с
клубникой, судя по мечтательному выражению карих глаз, снова
приобрели высший приоритет. Вот и знакомая вывеска, ничуть не
изменившаяся за два года. Делать нечего, вышли на финишную
прямую!
Но метров за двадцать от заветных дверей их, словно стоячих,
обогнал какой-то энергичный вихрь! Только рассмотреть внезапную и
столь резвую попутчицу и понять, почему она кажется столь знакомой,
парень не успел. Лишь длинная черная коса мелькнула и скрылась за
дверями знакомого заведения.
- У нее огоньки внутри, - тихо дернула его за рукав кареглазая
спутница. – Как у тебя!
Тридцатиметровый фал натянулся, как струна. Кажется, еще
немного, и он зазвенит на высокой ноте, несмотря на космический
вакуум, не проводящий любые звуки. Но секунды, вложенные в рывок,
истекли. Пустой, давно отработавший свое разгонный блок,
болтающийся в космосе с конца прошлого столетия, так и не смог
оборвать привязь, чем подписал себе приговор на утилизацию в
верхних слоях атмосферы.