чая. И спросил, не согласится ли она присесть за мой столик.
– Благодарю вас, – сказала она. – Разве что на малейшее мгновение.
Я встал и отодвинул для нее стул напротив моего, и она села на краешек, выпрямив спину и сохраняя прекрасную осанку. Я поспешил – почти бросился – обратно на свое место, торопясь продолжить нашу беседу. Однако когда я уселся, мне ничего не приходило в голову. Я снова улыбнулся, по-прежнему стараясь не показывать свою черную пломбу. И заметил, что погода нынче просто жуткая.
– Да, вы правы, – сказала моя гостья чистым, не оставляющим сомнений голосом ненавистницы бессмысленных разговоров. Она положила пальцы обеих рук на край столика, как будто на спиритическом сеансе, а потом, почти мгновенно, сложила руки ладонями вместе – ногти у нее были обкусаны «до мяса». На запястье у нее были часы, с виду военного образца, похожие на штурманский хронометр. Циферблат был чересчур велик для такого тоненького запястья.
– Вы были на спевке, – заметила, точнее, констатировала она. – Я вас видела.
Я сказал, что так точно, был, и слышал, как ее голос выделялся из общего хора. Я сказал, что у нее, по-моему, прекрасный голос. Она кивнула.
Конец ознакомительного фрагмента.