Доминга уснула, едва только коснулась головой подушки, а вот Амелии не спалось. Она повертелась в постели, подумала о том – о сем, и тут ей в голову пришел вопрос, ответ на который ей захотелось получить немедленно. Девушка встала, надела платье, вышла в коридор и тихо постучала в соседнюю дверь.
– Таэнн! – шепотом крикнула она, – Таэнн, ты спишь?
Элф открыл дверь и кивком предложил ей пройти. Эд спал, время от времени похрапывая и вздрагивая. Амелия села на кровать Таэнна и задала свой вопрос:
– Таэнн, а почему он не представился?
– Кто? – не понял элф
– Тень!
– Понимаешь, Амелия, у племен Света и Тени нет имен. Их мало, очень мало, и они все знают друг друга в лицо, по голосу. Ну, может быть прозвище…
– Как у Онтаты?
– Ну, в общем, да, – элф почему-то выглядел смущенным.
– Странно, – протянула Амелия, – я лично всегда считала, что когда человеку дают прозвище, оно должно быть более-менее осмысленным. Там, Толстый, или Пончик, или Хорек. Но почему тогда Онтата?
На самом деле, элфу очень хотелось закончить этот разговор. Желательно, немедленно. Но ему не хотелось врать Амелии. Грубить – тем более. Поэтому он честно ответил:
– В каком-то смысле Онтата – это я.
Амелия округлила глаза.
– Понимаешь, – принялся объяснять Таэнн, – я знаю ее очень, очень давно. Она мне как сестра. Когда она была совсем малышкой, да и я был немногим старше, так вот, первые два слова, которые она научилась произносить, были «Он» и «Тата». Татой она меня называла, не могла имя выговорить. Ну, вот, она говорить научилась, бегает вся такая довольная. «Онтата» кричит, «Онтата!». Ну, в общем, так и получилось… – окончательно засмущавшийся, элф умолк. Амелия смотрела на него и улыбалась, а потом попросила:
– Таэнн, я никогда не слышала про Светотень. Расскажи!
Доминге снился сон. По крайней мере, если бы она могла сейчас что-то осознавать, ей бы страстно захотелось, чтобы это оказалось сном…
Доминга с трудом открыла глаза. Ей совершенно не хотелось их открывать, более того, ей больше всего сейчас хотелось спать, забыться спасительным сном без сновидений, но глаза пришлось открыть, потому что сон не шел, а вместо него в голову лезли тягостные, муторные мысли.
Болела голова. Ужасно болела. Болела так, как будто это ее естественное состояние и основное занятие. Болела так, как будто болела всегда и будет болеть вечно.